— Зуев, — Николай Васильевич покатал фамилию следователя на языке, словно опробуя на вкус, и сообщил: — Плохи твои дела, Мешковский. Зуев — это тебе не я. Я вредный, но отходчивый. А Зуев не отходчивый. Просто вредный и липкий, как репей. Если вбил себе в башку, что посадит тебя, то посадит, можешь быть спокоен.
— Да я спокоен, — растерянно пролепетал я.
— Это хорошо, — одобрительно заметил он. — Значит, теперь неторопливо, без суеты, можешь собрать все самое необходимое и вызывать «воронок» — пусть везут в СИЗО, все равно тебе его не миновать.
— Что, все так плохо?
— Хуже, чем ты думаешь. Он же, ко всему, у нас еще и пионер, всем ребятам пример. У него самая высокая раскрываемость в районе. Потому что если в кого-нибудь вцепится, обязательно что-нибудь нароет. Репей, говорю же. Я тебе даже больше скажу, Мешковский — если у него пасьянс не сходится, он может и из другой колоды картишку-другую взять. Сечешь?
— Секу, — я вздохнул. — А это ничего, что ты открытым текстом в прямом эфире про него такие вещи сообщаешь?
— Да плевал я на Зуева, — возразил Николай Васильевич. — Все равно дальше Сибири не сошлют. А мы уже в Сибири. Так что я тоже спокоен. Примерно как ты.
— Ну, а что посоветуешь-то? Я не хочу собирать все самое необходимое и вызывать «воронок». Я хороший человек, а хорошим людям в тюрьму нельзя. Они должны жить на воле, приносить другим радость.
Николай Васильевич довольно запыхтел в трубку. Видимо, я его развеселил. Знать бы, чем.
— Что я могу тебе посоветовать? — сказал он, пропыхтевшись. — Если дело ведет Зуев, то шансов у тебя в любом случае немного. Но попытаться можно. Возьми Ваню за пятую точку и убеди его в том, что ты не наводчик. Если ты сумеешь это сделать, если Ваня вслух признает, что ты не при чем, возможно, и Зуев изменит свое отношение к тебе. Хотя не гарантирую. Он, как я понял, к мнению Вани прислушивается.
— Ну да, — не без сарказма согласился я. — Мне вот только интересно — почему? Может, Иванец ему приплатил, как думаешь?
— Это вряд ли, — спокойно возразил Николай Васильевич. — Зуев, между нами, девочками — просто упертый дурак. Но он честный упертый дурак. Если бы он брал деньги — тут же засыпался бы, поскольку дурак. Так что исключено.
— Будем считать, что успокоил, — я вздохнул. — Тогда почему он обеими руками уцепился за версию Иванца?
— Откуда я знаю? — проворчал опер. — Может, Иванец даром убеждения особым обладает. А может, Зуев решил, что Ваня, как бывший главарь ОПГ, в вооруженных нападениях лучше него разбирается. Вот и прислушивается к его мнению. Как к мнению профессионала. Ты меня понимаешь? Между прочим, ты не пробовал рассмотреть такую версию: Зуев тебя на трое суток прикрыл, чтобы пустить пыль в глаза настоящим преступникам? Мол, следствие идет по ложному пути, а вы можете расслабиться и начинать совершать глупости?
— Нет, — отрезал я. — Ты бы видел, с какой рожей он доказывал мне, что я — наводчик. Я ему сам чуть было не поверил. А ты ведь меня знаешь — я вашему брату редко верю. Я ему, можно сказать, вообще никогда не верю.
— Короче, Мешковский, — оборвал он, — я тебе сказал, в чем твой единственный реальный шанс отмазаться от срока? Езжай к Ване, бери его за цугундер и изо всей силы начинай доказывать, что это не ты на него братву навел. Докажешь — твое счастье. А теперь извини, мне работать надо.
И повесил трубку. Такой, блин, занятой, что аж мне помочь некогда. Никому-то я, получается, не нужен. Ох, как обидно мне за меня. Аж сопля из носа наружу просится.
Я вернулся в кухню, взял со стола чашку с кофе и задумался, глядя в одну точку. Допускаю, что вид у меня стал весьма лунатический, но как раз в этом ничего удивительного не было. Нормальное состояние души для потрясенного лунатика.
Убедить Иванца, что я непричастен к нападению? Что ж, совет Николая Васильевича был вполне логичен. Каким образом это сделать — вопрос, который еще предстояло обдумать. Напрячь голову — и обдумать. Но, к чему бы я ни пришел, составить разговор с Иванцом все равно необходимо.
«Крузак», на которым я в пятницу прибыл на беседу с товарищем Зуевым, от здания РОВД, понятное дело, давно отогнали. Куда — не знаю, но явно не на стоянку рядом с моим домом и куда я, будучи законным рулевым, ставил его три ночи подряд. Другими словами, просыпаться завтра с утра пораньше, чтобы вовремя подать авто к дому директора, чума на обе его лысые головки, нужды не было. Но ведь на работу все равно идти придется — меня еще никто не увольнял. По крайней мере, официально об этом в известность не ставили.
ebooksa