За флажками

Не знаю, залился Генаха краской стыда или его постигла другая какая напасть подобного рода, но он заткнулся. И я сказал:

— Ну, что? Ствола у тебя, я так понимаю, нет. Ну, да ничего. Тебя ведь можно и как-нибудь по-другому использовать. Ты человек опытный. Значит, теперь нас четверо. Ждем-с!

8

И мы дождались. Часа через три. Когда ночь еще нельзя было назвать глубокой, но детское время давно закончилось и все случайные прохожие прошли мимо. Подъехал микроавтобус, а следом за ним — джип. Остановились рядом и стали метать из себя людей, как горбуши — икру на натёре. Двенадцать крепко сбитых парней. Все в темном. Все направились к подъезду Литовца.

— Они? — спросил Генаха.

— Они, — сказал Ян.

— Значит, так, ребятушки, — Дедушка Будильник, как старый партизан и человек, имеющий огромный опыт борьбы с превосходящими силами противника, взял командование на себя. — Вы обходите их с флангов, а я беру на таран микроавтобус.

— Ты что, дед? — прошипел Генаха. — Помнешь машину — потом ведь из твоего кармана вычтут!

— Не боись! — Будильник хлопнул его по колену. — Дедушка умеет нежно, когда нужно. Не веришь — у бабушки спроси. Бабушка знает!

— Хорош трепаться, — оборвал я их. — Двинулись! Нужно быстро, пока они к замку код не подобрали. В подъезде мы с ними нихрена не сделаем.

И мы, все четверо, выбрались из машины.

Дедушка, сразу приняв позу снежного человека, на полусогнутых потрюхал к своей «Волге», а я, исходя из того, что у Генахи и Яна — по ПээМу, а у меня — целый Тульский Токарева, разделил нашу группу на две равные части. Показал парням два пальца и махнул рукой в сторону правого фланга, а сам развернулся и побежал покорять левый. Как они истолковали мой жест, я уже не видел, но, видимо, истолковали правильно — за мной никто из них не увязался.

Пробежав на цыпочках в тени метров пятьдесят, я пересек дорогу спокойным шагом, вовсю изображая случайно припозднившегося прохожего и изо всех сил надеясь, что в группе захвата не будет никого слишком глазастого — как-то, знаете, не хотелось, чтобы меня опознали раньше времени.

Каким образом преодолевали свой участок Генаха и Ян, не знаю, а у меня все прошло без сучка и задоринки. Я свободно, никем не преследуемый и даже не окликнутый, зашел за угол дома. Потом развернулся и выглянул.

Посланцы Пистона справились с кодом и начали по одному всасываться в подъезд. Это было плохо. Но было и два хороших момента. Первый — я поспел вовремя. Второй — их было все-таки двенадцать человек, а такой орде одновременно в подъезд не втиснуться. Но медлить дальше было нельзя. Я достал из-за пояса ТТ и шагнул из-за угла.

Дедушка Будильник тоже сообразил, что ждать больше нечего и, выскочив на своей «Волге», как чертик из табакерки, торпедировал микроавтобус.

И знаете, что я вам скажу? Он был прав, когда говорил Генахе, что умеет нежно, когда нужно. С его машиной ничего не случилось. Стальной бампер древнего дедушкиного драндулета смачно впечатался в хлипкий бок иномарки, сделал из нее галстук-бабочку, и я сильно сомневаюсь, что ему, то есть бамперу, стало от этого хуже. Ну, может, краска местами пооблетела.

А микроавтобус, который неожиданно для самого себя стал в два раза уже, подумал-подумал, да и рухнул на бок, зазвенев выпавшими стеклами.

Парни на крыльце ошалело обернулись. Они шли брать человека в плен и совсем не были готовы к встречной атаке. Тупое оцепенение длилось секунд десять, но я не стал использовать эти секунды, чтобы приблизиться к ним. Пятеро успели войти в подъезд, и мне нужно было, чтобы они выбрались обратно — из помещения их уже фиг выкуришь, а идея превращать дом Гарайтаса в дом Павлова меня совсем не грела.

Впрочем, все получилось по-моему. Когда первое оцепенение прошло, кто-то самый сообразительный из оставшихся на крыльце крикнул: