Девушка посмотрела на часы: половина двенадцатого ночи. А ей так не хотелось уходить из этого дома. Но завтра на работу, и, не дай бог, она снова опоздает. И перед глазами возникла розовая лысина шефа с маленькими ушами-пельменями.
– Илья, – Светлана вернулась от лифта к открытой двери квартиры. Несколько мгновений поколебавшись, она спросила: – Помнишь, ты говорил, что имеешь полное представление о моей внешности? Скажи мне, для меня это очень, очень важно:
Мельник ответил сразу:
– Ты красивая.
Светлана покачала головой. Ей не хотелось выглядеть в его представлении ярко накрашенной блондинкой с ногами-ходулями и полуторакилограммовыми грудями. Но он сказал, что не в его силах что-либо изменить. А ей необходимо быть такой
Этот день еще не закончился, до полуночи еще несколько минут, а чувства продолжают свою нескончаемую череду. Ну, Илья, последний цветок в тот букет, о котором ты говорил. Главный цветок.
Жаль, что он не видит ее глаз, он бы многое прочел в них: просьбу, мольбу оставить на память о ней фотографию, а не негатив. Давай, Илья, ведь у тебя дар чувствовать, он развит в тебе взамен того, что ты потерял навеки. Только не ошибись, Илья.
Он понял ее.
Глядя поверх головы девушки, он медленно произнес:
– Тебе двадцать пять – двадцать шесть лет, у тебя карие глаза и пушистые ресницы, ты невысокая, но стройная. У тебя короткие каштановые волосы, нос с едва заметной горбинкой, на щеках ямочки… Если я наберусь смелости приобрести для тебя что-то в отделе женского белья, это будет… второго или третьего размера.
Светлана счастливо улыбнулась и поцеловала Илью в щеку.
– И вовсе он у меня не с горбинкой, – прошептала она. – А в остальном ты прав.
Хозяин дождался, когда двери лифта закроются, и вошел в квартиру. Сняв очки и положив их на журнальный столик, он взял из бара чистый стакан и прошел в ванную. Наполнив стакан на две трети холодной водой, он при помощи специальной присоски, поочередно приоткрыв веки, проделал несложную манипуляцию. Два предмета легли на дно стакана. В них было все: глубокая синева, отчетливый зрачок, даже тонкие красные прожилки. Не было только жизни. И пусто смотрели они не со дна, а с поверхности воды, на продолжении преломленных лучей света. Но хозяин вскоре погасил свет и лег в кровать. И то, что было в стакане, успокоилось, легло на дно, пока не забрезжит рассвет…
Глава 4
Владимир Першиков обеспокоенно глядел на секретаря-машинистку. Светлана порхала пальцами по клавиатуре пишущей машинки, не отрывая взгляда от документов на своем столе. Начальника она не замечала.
Нотариус вздернул рукав пиджака: время 8.55.
– Что случилось, Светлана? – Он приготовил носовой платок и уже поднес его к розовой лысине.
– А… Это вы, Владимир Владимирович? Здравствуйте.
– Доброе утро. Что-то серьезное? – продолжал допытываться патрон, ставя свой кейс-атташе на стол.