– Ты говоришь о здешних правилах или о манерах?
– О правилах, – рассмеялась она. – Ты что пьешь?
– То же, что и ты. – Он позволил девушке заказать ему мартини. – Почему ты здесь?
– Поссорилась с парнем, – разоткровенничалась она. – Я каждый день говорю себе: «Я его выгоню». Хотя это все равно что выгнать саму себя.
– Ты любишь его?
Она бессильно вздохнула. Нормально ориентированный не задал бы такого вопроса в лоб. А этот словно и не замечает смущения на лице своей собеседницы, не тушуется сам, не понимает, что соседке немного стыдно и за него, и за себя. За компанию, если проще. Такое можно услышать только в кино. Сидят два незнакомца и разоряются насчет любви.
Романов, глядя на зеркальную витрину, отпил глоток мартини. В ней отражалась часть зала и столик, за которым четверть часа назад занял место Трой. Он пришел в сопровождении парня, который весил не меньше ста двадцати килограммов. За эти пятнадцать минут Трой и трое его приятелей успели несколько раз сыграть в какую-то карточную игру. Они сдавали по очереди, быстро, словно куда-то торопились, меняли по нескольку карт; кто-то пасовал и складывал карты, кто-то разыгрывал партию дальше. «Петух». Они играли в «петуха», наконец-то определил Романов. Игра, отдаленно напоминающая покер.
Наконец-то кто-то сорвал куш. Все, включая проигравших, рассмеялись, затем начали делиться впечатлениями – то ли от игры, то ли от сделки.
– Я подумывала написать ему письмо, – поймал Костя обрывок фразы девушки. – Глупость, конечно, первостепенная.
Она волей-неволей подстраивалась под собеседника, вынуждена была что-то придумывать, потому что не умела молчать вдвоем.
– Точно?
– Что?
Ну вот, она уже не помнит, о чем говорила минуту назад.
– Написать письмо. Мне послышалось, ты подумывала написать письмо.
– Да.
– Напиши несколько писем.
– Думаешь, стоит?
– Конечно.
– И?..
– И не отправляй их. Скажи ему: я написала тебе несколько писем. Он удивится: я их не получал. А ты скажешь: я их и не отправляла. Скажешь грустным голосом.