Как и в прошлый раз, его до ворот проводил Феликс. Костя пожал ему руку. Обернулся, пройдя полсотни шагов, и помахал ему рукой. Он точно знал, что старик будет смотреть ему вслед. Почему? Может, за эти дни он приобрел особую притягательность?..
Костя не попрощался с еще одним человеком, хотя видел его всего один раз. Но чувствовал: она ждет его. Он решил побаловать себя сладким, пока родители не видели.
Вот здесь он встретил Марибель, трепал за ушами ее пса и словно слышал ее: «Тебе нужен день, чтобы завоевать мое сердце. День, чтобы заманить меня в кровать. День, чтобы бросить меня. Тебе нужен час, чтобы забыть меня. Сколько тебе нужно, чтобы найти другую?»
– Два дня…
Странная женщина. Она ничуть не стеснялась себя, своих слов, того, что немного переиначивала Хуана Тенорио. Она пожимала плечами на вопрос: «Тебе вина или кофе?» Ей было все равно, она выпила бы и того, и другого… но только из любимых рук.
Костя так и представлял ее дом с белоснежным фасадом, уютный и чистый, без пылинки. Днем во дворе вывешены для просушки половые коврики, вечером они занимают свои места в доме. Спрингер лежит на своем коврике возле будки и косит краем глаза на хозяйку. Он любит ее, потому не бегает по двору и не поднимает пыль. Он не любит попугая, который обзывает его дураком, и боится, что вскоре его покой нарушит помесь лошади и осла… Что-то неуловимо безмятежное обитало здесь, что-то похожее на сказку.
Они лежали в кровати. Марибель пощипывала его рыжеватую бородку и изредка бросала: «Терпи».
– Я раздумала заводить мула. Я хочу велосипед с моторчиком. – Она перевернулась на живот и, утопив подбородок в своих мягких ладонях, продолжила: – Когда мне было шесть лет, отец купил мне велосипед с моторчиком. У нас не было машины. Но у меня был свой транспорт. Это было так здорово… Мне нравилось кататься вокруг парка аттракционов. Дети головы сворачивали, глядя на меня. Подо мной грохотал мотор, а под ними даже не ржали деревянные лошадки.
Костя слушал ее и улыбался. В этой красивой горячей испанке он нашел свое второе дыхание. Кто-то называет такое состояние хорошей обратной связью. Риск и осторожность. Середину найти невозможно. Но создать точку между ними необходимо. Это точка отрыва в ту или другую сторону.
Второе дыхание. Он нашел его на голой вере.
Марибель встала с кровати, набросила на плечи халат. Мягко ступая с половичка на половичок, она остановилась у плиты. Налив воды и насыпав в турку кофе, она поставила ее на газ. Глядя, как пенится вода, она передавала любовнику свои ощущения, задавая вопросы:
– Ты готовишь покушение? Выходит, это правда? Боже, как интересно. – Она перешла на тон ярой поклонницы Романова. – Клянусь богами, Ромми, я еще пару дней назад ощутила себя твоей сообщницей.
И еще одна клятва:
– Я бы поменялась с тобой местами. Я не знаю, кто ты, что знаешь ты, но пройти по твоим следам для меня – выше счастья.
Романов подошел сзади, обнял ее за плечи, тронул губами ее мочку уха. Она запрокинула голову и дала поцеловать себя в губы. Долго не позволяла Косте оторваться от них.
Сегодняшней ночью она изучала не нового партнера, а свои новые чувства – через него и через себя.
Вот знакомый момент – как дежавю, и он заставляет ее замереть, напрячься, вскрикнуть, расслабиться. Целая серия схожих моментов.
Она любила его ушами, слушая незнакомую речь, изрезанную ее двумя испанскими именами – Мария – Исабель. Ее имя походило на ватерлинию, которую то заливало водой, то осушало…
Она протянула Косте чашку:
– Кофе.