Имя твое – номер

Лев Косов – официально второй помощник депутата, а неофициально – рука из первой пятерки – первым нашел мотив убийства, теперь уже двух братьев. Он позвонил Курбатову прямо с летного поля.

Курбатов спросил:

– Они сели?

– Они, надо отдать им должное, сели красиво. Будто Илья-Пророк на огненной колеснице пронесся.

– Что за ерунду ты мелешь? Объясни, что случилось.

– Кто-то убирает твоих людей, – дал классическое объяснение Косов.

Глава 14

Основная версия

1Москва

Курбатов получил от израильских коллег последние, на его взгляд ключевые, данные по делу об убийстве Троя Зеленина. И с нетерпением поджидал дополнительных результатов расследования авиакатастрофы. Потому что первичные выводы специалистов из различных российских ведомств повергли его в шок. Они в один голос утверждали, что эпицентр взрыва… находился в гробу. Когда Курбатов впервые услышал это, ему показалось, он даже окосел.

Покойник пострадал больше всего – это понятно. Два раза ему досталось несладко.

Лев Косов пошутил:

– А был ли покойник? Может, Даниил вез взрывчатку?

– Чего ты зажмурился, словно удара ждешь. Я принял твою шутку. Потому что готов поверить во что угодно, даже во взрывчатку. Но подлость заключается в том… – Курбатов порылся в бумагах, нашел нужный документ и повторил начало фразы: – Подлость заключается в том, что специалисты взяли пробы с каждой части взорвавшегося самолета, но следов взрывчатки не обнаружили.

– Но взрыв был, – вставил Косов. – Я лично его видел.

– Взрыв был, – не мог не согласиться Курбатов. – Сильная детонация могла вызывать взрыв топливных баков, расположенных в крыле, но топлива там оставалось с гулькин хрен – факел бросай, и то не загорится. Взорвался гроб, будь он трижды проклят. Будто покойник, прости господи, выпустил газы.

Курбатов начал психовать. Еще чуть-чуть, и он начнет срывать злость на подчиненных. И в этот раз он остался верен себе: он хватил кулаком по столу, когда подчиненные, повинуясь его резкому жесту, покинули кабинет. Так же резко он снял трубку телефона и ответил на звонок. Его темное от природы лицо чуть просветлело: звонил следователь прокуратуры Евгений Алимов, возглавивший смешанную группу по расследованию причин авиакатастрофы. В 1990 году, накануне увольнения Курбатова из прокуратуры Верховным Советом СССР, Алимов входил в следственную группу и был в ней самым младшим. Двадцать четыре года, вспомнил Курбатов, стажер по идее.

– Примите меня, Михаил Георгиевич? – спросил Алимов.

– Конечно, дорогой, – с искусственным восточным акцентом отозвался Курбатов.

Через полчаса в кабинет Курбатова вошел полноватый человек лет сорока. Хозяин вышел из-за стола и приветствовал гостя рукопожатием. Извинился:

– Рад бы спросить о семье, детях. Но чертов самолет покоя не дает. Присаживайся, Женя. Что могло взорваться в самолете? Какой-нибудь газ? Ты возглавляешь следствие по этому делу… – Курбатов вопросительно приподнял клочковатую бровь.