— Вы в мае задерживали гражданина по фамилии Сомов?
— В мае? — Гонов наморщил лоб. — Мы каждый день по несколько задержаний производим.
— Но не человека с бронзовыми плитами, украденными с монумента славы!
— С плитами? — Зелинский округлил глаза. — Бронзовыми? Какими плитами? Мы никого похожего не задерживали.
— Ерунда какая-то!.. — Прокурор растерялся и стал ватными движениями разыскивать что-то на столе.
Это оказалась половинка обычного листа писчей бумаги.
Он сосредоточился на написанном, потом поднял голову и сказал:
— Тридцать девятый экипаж. Зелинский и Гонов.
Зелинский улыбнулся.
— Мы — двадцать девятый экипаж. А тридцать девятый — это…
— Тоцкий и Пьянков, — помог ему Гонов.
Пащенко заметно огорчился из-за собственной и чужой невнимательности и исправил старые записи.
А что было делать, если судья, как ни старался, среди сотен своих дел не нашел ни одного, где фигурировали бы нужные ему фамилии?
— Значит, Тоцкий и Пьянков. Извините, ребята, проколы случаются у всех. До свидания.
«Придурок форменный», — пронеслось в голове Зелинского.
— Ребята! — застал их в дверях голос форменного придурка. — Дорога ложка к обеду! — Пащенко вскочил из-за стола. — Не в службу, а в дружбу. В прокуратуре двух здоровых мужиков найти — проще застрелиться. Помогите этот сейф к окну передвинуть, а?
Нет проблем. Сейф засыпной, но через минуту он был уже там, куда его просил переместить прокурор. Сержанты приняли устную благодарность и скрылись за дверью.
Пащенко криво улыбнулся и обернулся к Копаеву, выходящему из его кабинета, спаренного с комнатой отдыха. Интересно, не напрасно ли тот четверть часа натирал судейский сейф до блеска? Время покажет.
Глава 9
Времени у Меркулова имелось очень мало. Не больше пяти минут. За триста секунд нужно было получить от Пермякова ответы на три вопроса.