Парень жадно вцепился зубами в край кружки и, несмотря на жажду, выпил воду без спешки, медленно и врастяжку.
— Спасибо… — поблагодарил он.
И снова бессильно повис на своих цепях.
— У меня есть еще и хлеб. Будешь?
— Не хочу… — невнятно ответил он.
И как мне показалось, потерял сознание, потому что на мои оклики он больше не отзывался.
Ночью я спал плохо.
Саенко по-прежнему нес околесицу и возился с Машкой — ему тоже почему-то не спалось. Он то ухал, как филин, то скулил, словно побитая собака.
Крыса вышла на прогулку уже не одна. За нею в ряд, как солдаты на параде, маршировали ее вылупки. Крысиная процессия сначала обошла весь подвал по периметру, а затем мамаша повела молодежь в угол, где были сложены съестные припасы.
Они шуршали среди ящиков почти до утра. Наверное, крыса учила молодое поколение, как правильно есть заморские деликатесы.
Глядя на их пиршество, я только слюнки глотал. Только теперь я понял, что голоден, как сто волков вместе. Сейчас я мог бы съесть зажаренного поросенка. И ковригу хлеба.
Чтобы не видеть гастрономические упражнения крысиной семейки, я даже закрыл глаза с надеждой немного поспать.
Увы, сон в эту ночь обошел подвал стороной.
Новый «соподвальник» — все-таки мы сидели в подвале, а не в тюремной камере — за все это время даже не шелохнулся, хотя я видел, что он дышит достаточно ровно и спокойно.
Когда утром принесли завтрак и при этом включили полное освещение, я присмотрелся к парню внимательней.
Только теперь у меня в голове мелькнула мысль, что он может быть одним из подручных наших мафиози, за какую-то провинность попавшим в немилость.
Однако мои наблюдения дали прямо противоположный результат.
У него оказалось умное, даже красивое лицо, а волосы были гораздо длиннее норм, принятых в среде «отмороженных» и «быков».
Он был мощного телосложения, несмотря на внешнюю сухощавость, имел рельефные мышцы, проглядывающие через расстегнутую рубаху, а кисти рук казались толще моих раза в два.
Похоже, парень не страдал от отсутствия силенок.