От еды он отказался, но воду выпил и попросил добавки.
Однако охранник лишь засмеялся в ответ и выплеснул остаток воды из кувшина ему в лицо. Парень не сказал ничего, но его взгляд был красноречивее любых слов.
У меня даже мурашки побежали по коже…
Нас не беспокоили до вечера. Кормить в обед здесь было не принято.
Наверное, Бортник скопил свои миллионы, «бережно сберегая сбереженное», и выдать узникам лишний кусок хлеба казалось ему верхом расточительства.
Не говоря уже о воде.
Парень все так же молчал, и на мои попытки разговорить его отвечал отсутствующим взглядом. Его глаза казались бездонными, но в глубине таилось что-то такое страшное, неистовое, что я решил больше его не тревожить.
Может, он и впрямь не в своем уме? Повезло мне, ничего не скажешь… Двое сумасшедших — это, по-моему, явный перебор.
Однако я подметил и другое: теперь он не висел мешком, а как-то подтянулся, собрался… Трудно найти определение тому, что он проделывал.
Его мышцы то бугрились, то опадали; дыхание несколько участилось, а на лбу выступила испарина.
Создавалось впечатление, что он — чудеса да и только! — в таком немыслимом положении преспокойно занимается гимнастикой.
Но я предпочел помалкивать.
До ужина оставалось не более двух часов, как вдруг парень начал проделывать странные манипуляции, извиваясь всем телом.
Присмотревшись, я понял, что он подтягивается вверх с таким расчетом, чтобы уменьшить нагрузку на правую руку. Что он делает?
Еще несколько мгновений…
И я не поверил своим глазам — правая рука оказалась без оков!
Слегка морщась, он засунул ее под левую мышку.
Раздался едва слышимый хруст, затем парень встряхнул свободной рукой, уцепился ею за сброшенные «браслеты» и подтянулся, тем самым дав покой левой руке.
Вскоре она тоже выскользнула из тесного железного кольца.
Дальнейшее напоминало бред. Да, такое нужно видеть…