– Говори, что у тебя за новость, – сказал Коробов, когда мы уединились в конце коридора на дерматиновом диванчике.
– Жена Голубева была любовницей Максимова, – сказал я без всяких предисловий.
– Это точно? – посмотрел на меня Володька, которого, похоже, моя новость не то чтобы удивила, а, скорее, ввела в еще большее уныние.
– Точно, – ответил я.
– Как узнал?
– Случайно.
– Это ничего не дает, – произнес Володька. – Только еще больше все запутывает… А Голубев про это знал?
Я пожал плечами:
– Теперь его уже не спросишь.
– Может, это Голубев отравил Максимова? – скорее самому себе, нежели мне, сказал следователь пока еще по особо важным делам.
Я промолчал, поскольку вопрос адресовался не мне.
– Тогда кто отравил самого Голубева? – продолжал задавать сам себе вопросы Володя. – Сергеева в отместку за своего друга и бывшего возлюбленного?
Я снова промолчал.
– А может, это все устроил итальянец этот, Дрего Мора? – поднял на меня взор Коробов. – И улики ему никто не подбрасывал? А мы ищем то, что давно лежит на виду…
– Я не знаю, – честно признался я. – А у тебя какие новости?
– Я тут подумал: может, в Москве и ближнем Подмосковье были еще отравления рицином. И решил проверить, – Коробов вздохнул. – Так вот: с начала июня и по вчерашний день рицином в Москве никто не травился. Алкоголем, таблетками разными, даже цианистым калием – было. Двенадцать самоубийств за неделю, представляешь? Все пожилые люди, кроме одного подростка, состоявшего на учете в психдиспансере. Рицином же в Москве никто не травился. А вот в Подмосковье один случай был зафиксирован. В Рузе. Опять же пожилой человек, Скворцов Виктор Васильевич, шестьдесят восемь лет. С криминальным, кстати, прошлым – половину жизни провел в тюрьмах и на зонах. Кличка Птаха.
– И что ты думаешь делать дальше? – спросил я.
– Надо под протокол допросить эту Голубеву, – ответил Володя. – Но сначала надо съездить в Рузу, поспрашивать там, что да как. И откуда взялся у них этот рицин.
– Возьми меня с собой? – попросил я. – А то мой шеф рвет и мечет, – тут я немного приврал для значимости ситуации, – говорит, завершать программу про поварской конкурс нечем. А у меня материала – кот наплакал. И можно сорвать передачу, чего шеф мне может и не простить. Так что если мы это дело не раскрутим, то оба можем отправиться поднимать сельское хозяйство…
– Что ж, поехали, – уныло произнес Володя.