Как бы там ни было, Диего очень обрадовался, вернувшись в свой «притон», где его дружки принимали наркотики и, не стыдясь, кричали об их мнимой полезности.
«А вот я и дома».
Обязательный Свифт вызвал Абрэмо в участок на Блонди-авеню для повторной беседы. Римлянин не особо сиял, держа в руках бумажное приглашение, но и не упирался. Он видел, озабоченность детектива не относится к его персоне, Барта интересует лишь теракт и… возможно, виновник теракта.
— Ей богу, господин Абрэмо, или как к вам обращались на родине, сеньор — многие детективы ведут себя уважительно, но Свифт в этом плане просто идеал, живое воплощение интеллигентности, — Я не могу поверить, что вам нечего добавить к ранее сказанному…
В кабинете раздался едкий чесночный запах вперемешку с запашком жевательной резинки. Детектив еле стерпел это неприятное комбо, и лишь уважение к собеседнику, как к временному союзнику, сдержало его от замечания.
— Вообще-то кое-что есть… — признался Абрэмо, невероятно порадовав Свифта.
Тот даже забыл про едкий запах…
Уолберга привязали к стулу в собственной квартире. Убийца хотел показать жертве, за что он мстил, для чего, собственно, развесил стену гостиной комнаты вырезанными из газет фотографиями с изображением домов и построек лагеря «Полуночники» — лагеря с дурной репутацией, лагеря, в котором совершились все эти убийства!
Но фото занимали только треть стены, остальная часть принадлежала увесистым статьям с громкими комментариями Уолберга об их лжеправдоподобности.
«Боже. Неужели меня убьют за это? За эту маленькую ошибку».
Убийца потрогал жертву по голове, а потом взял удавку и обмотал горло. Свыкнувшись с мыслью о неминуемой гибели еще минуту назад, Уолберг не старался сопротивляться… а при удушении ноги трясутся всегда!
Абрэмо не питал должного уважения к полиции, более того, гангстер презирал такие понятия, как закон, порядок, полицейская честь… А все по той причине, что его с детства учили ненавидеть копов, и вплоть до недавнего момента он действовал согласно воспитательной дисциплине своего отца.
Безвыходность в комплекте с чувством собственной безопасности прочищает засоренные мозги, «перепрограммирует» навсегда.
Отцовское слово для Диего — канон, но только не сегодня…
— У этого психопата полно различных прозвищ. В последний раз он дал знать о себе за час до взрыва.
— Каким образом? — несмотря на включенный диктофон, детектив записывал показания итальянца в блокнот, чтобы не забыть, что потом передать комиссару.
— Гад отыскал место сбора, как — понятия не имею, и оставил у порога подарочек. Чуется, без стукачей не обошлось…
— Вас кто-то мог сдать?
Римлянин все с меньшей охотой отвечал на вопросы Свифта:
— Мог. А, может, убийца погиб вместе с остальными людьми в метро…