– Нет! Я не пойду в полицию и не буду писать прошение государю! Я просто убью его! Застрелю, как бешеного пса!
– Он хладнокровный и опытный стрелок, Валера, а ты весь на нервах. Так, может, мне…
– Нет! Не отомстив лично, я покрою себя позором, а если погибну, так позор мне уже не будет страшен!
– В таком случае, если ты его не убьешь, это сделаю я, с превеликим удовольствием.
Не знаю, что Волин услышал в моих словах, но, несмотря на свое состояние, он удивленно посмотрел на меня, словно видел впервые и сказал:
– Ты меня прости, но тот, кто сейчас сидит напротив меня, и Сережа Богуславский, которого мне когда-то довелось знать, совершенно разные люди. Он был большим, сильным, храбрым, но в глубине души очень мягким и добрым человеком. Твои слова не наигрыш. Ты сейчас говорил то, что думал. Я это чувствую. Ты…
– Об этом мы можем поговорить и потом, если будет желание, Валера.
– Ты прав. Идем.
Мы столкнулись с графом, когда он выходил из офицерского клуба, в компании двух офицеров. Его довольное выражение лица сползло при виде меня, но он взял себя в руки и, криво усмехнувшись, спросил:
– Что привело к нам господина Богуславского, новоявленного старца нашего государя?
Я не успел ничего сказать, как Волин сделал шаг вперед и, вперив в него взгляд, полный ненависти, сказал:
– Вам ничего не говорит имя Татьяны Волиной, поручик?
Лицо графа передернулось, тело напряглось.
– Вам какое до этого дело, капитан?
– Она моя сестра!
– И что вы хотите?
– Я вызываю тебя на дуэль, мерзавец! – с этими словами Волин снял перчатку и кинул ее с силой в лицо Бахметьева.
Глаза поручика вспыхнули от дикой злобы, а лицо перекосила гримаса, но он почти сразу взял себя в руки и уже спокойным тоном обратился к офицерам, которые стояли рядом с ним, удивленно наблюдая за неожиданно разгоревшейся ссорой:
– Господа! Как вы видите, меня вызвали на дуэль. Готовы ли вы стать моими секундантами?
– Извините, граф, но нам сначала хотелось бы знать, в чем, собственно, дело? – спросил его штабс-капитан.