— Сынок, ты должен понимать, я на работе. Сделай так, как я сказала, — и прервала разговор. — Вы слышите меня? — спросила она у пациентки.
Александра не ответила. Медсестра бросила взгляд на экран аппарата, от которого к запястьям Герман тянулись разноцветные проводки. Кривая, показывающая биение сердца, уверенно вырисовывалась. Медсестра уже собралась пойти позвать врача-реаниматолога, как Александра внезапно открыла глаза, несколько раз моргнула и резко села, уставилась на сирийскую женщину.
— Где я? — спросила она по-русски.
Этого языка медсестра не знала, но по интонации поняла, о чем идет речь.
— Вам нельзя подниматься, ложитесь, я сейчас доктора позову, — произнесла она по-арабски.
— Я в больнице? — спросила пациентка, тут же перейдя на арабский.
— Да, ложитесь, ложитесь.
Александра недоуменно огляделась и послушно легла на подушку, прикрыв глаза.
— Я сейчас. — Медсестра поднялась и выскользнула из палаты.
Долговязый охранник, сидевший в коридоре на стуле, тут же поднялся и вопросительно взглянул на взволнованную медсестру.
— В себя пришла, — шепотом произнесла женщина и заспешила по коридору к ординаторской.
Охранник тут же поднес ко рту рацию и принялся кого-то вызывать.
Немолодой реаниматолог сидел перед компьютером с чашкой чая в руке. На одутловатом лице поблескивали очечки с круглыми стеклами.
— Пациентка в себя пришла, — выпалила с порога медсестра.
Врач тут же подхватился и почти побежал по коридору, застегивая на ходу халат. Когда он вошел в палату, Герман уже стояла возле окна и смотрела вдаль. Женщина даже не обернулась, когда дверь открылась. Занавески, подхваченные сквозняком, вытянуло за окно.
— Вам не стоит пока подниматься, — сказал врач.
— Мне? — переспросила Александра. — Почему нельзя? Почему я в больнице?
— Вы еще слабы. Сядьте, пожалуйста, на кровать.
— Зачем?
— Сядьте. Я вас осмотрю.