– Это все, что ты мне хотел сказать?
Никаких воркующих ноток, в голосе остались только хрипловатые интонации. Стараясь сдержать прорывавшийся наружу гнев, Ангел холодно проговорил:
– Нет, не все! – с этими словами вновь включил видеомагнитофон. На экране в тот момент Зинаида опустилась на колени перед Лукьяновым и, обняв его за бедра, прильнула губами. Китайцы называют этот элемент обольщения очень красиво – «игра на флейте». И по движениям ее губ чувствовалось, что она очень хорошо освоила этот тонкий и очень нежный инструмент.
Ангел внимательно следил за ее лицом, которое вдруг покрылось меловой бледностью, а спустя миг сделалось пунцовым.
– Вот теперь все, – произнес он, когда «музыкальная» партия была отыграна.
– А что ты вообще обо мне знаешь?! – вспылила Зинаида. – Или ты думаешь, что я всю жизнь прожила паинькой, держась за мамину юбку? У меня тоже была своя жизнь, и мне тоже нужно было зарабатывать деньги на хлебушек. – Судя по ее тону, особенно оправдываться она не собиралась. – Вспомни, где ты меня подобрал! В театре? В консерватории? А может быть, в библиотеке? В третьеразрядном кабаке, где обычно снимают провинциальных шлюшек за тридцать баксов! В конце концов, выключи ты этот телевизор! – голос женщины перешел на крик.
Теперь лицо Зины выглядело настолько белым, на нем даже проявились мелкие веснушки. Она замолчала, бестолково терзая на правом безымянном пальце колечко с крупным изумрудом.
– Мне следовало бы тебя убить, – тихо, но со всепоглощающей ненавистью в голосе процедил Ангел. – Возможно, я это сделаю, но позже. Все зависит от того, как ты себя поведешь. Сейчас меня совсем не интересуют твои личные отношения с Лукьяновым, сколько и когда он тебя имел. Я многое понял, посмотрев вот эту порнушку. Мне нужно знать, что это за человек и... случайно ли ты оказалась в моем доме. Теперь на этот счет у меня имеются очень сильные подозрения.
– Все это не так... – воспротивилась было женщина, но Ангел не дал ей договорить.
– А как? Объясни, – жестоко потребовал он.
Даже сейчас, раздавленная, с набухшими от слез глазами, Зина не потеряла своего очарования. Выглядела этакой беспомощной сказочной Машенькой, которую обидел серый волк.
– Послушай, детка, я совсем не подхожу на роль утешителя. Ты меня знаешь только с одной стороны. Если ты будешь очень упираться, так я могу тебе доказать, что бываю очень даже плохим мальчиком. – Ангел сел напротив, накрошил в трубку табачку и, сунув в нее зажженную спичку, сладостно затянулся: – Я жду исчерпывающего рассказа, крошка.
– Его зовут Валерий. Я знаю его шесть лет, – вздохнув, заговорила Зинаида. – Еще тот самец! Может, тебе это покажется странным, но именно он лишил меня в свое время невинности. Он же сделал меня и проституткой. Жениться обещал, гад! А у самого в это время была очаровательная жена и двое сыновей. Одному четырнадцать лет, а другому пятнадцать. Я же в него была влюблена, как кошка! Мне было семнадцать лет, все виделось сквозь розовые очки. А тут он – взрослый солидный мужчина, едва ли не каждый месяц меняет дорогие тачки. Водил меня по кабакам, ну я и не устояла, отдалась ему где-то в загородном доме. Потом из меня два дня кровь текла.
– Опусти ты эти душещипательные подробности, крошка, – без тени сострадания перебил ее Ангел. – Дело говори! Что дальше было?
Зина невесело усмехнулась:
– Потом он меня проиграл в карты, как какой-нибудь мелкий фраер. Жалко ему было отдавать тысячу баксов, видите ли. Целый месяц жила с каким-то пузатым и потным турком. Тот огромный был, как глыба, а стручок-то у него маленький! – мстительно произнесла сквозь зубы Зина. – Только щекотал, и никакого удовольствия.
По лицу Ангела скользнула презрительная улыбка – в какие бы одежды бабы ни рядились, а если разобраться, все на одно лицо!
– Дальше! – потребовал он.
– А что дальше-то? – возмутилась Зинаида. – Потом все как по накатанной. Сначала у меня появился второй, потом третий, – она немного помолчала. – Четвертый зацепил меня крепко. Валерий свел меня с ним на одной из презентаций. Он оказался каким-то очень влиятельным финансовым тузом. Ему тогда еще и тридцати не было, а у него уже счета в швейцарском банке имелись с восемью нулями.
– Он тебе сам, что ли, об этом доложил? – поморщился Ангел.