Помимо изначальной предубежденности, полковник страдал еще нелюбовью ко всем, кто не укладывался в общий ранжир, — болезнь, свойственная едва ли не всем военным.
— Ничего, сэр, — поджал губы Джо.
Его серо-голубые глаза смотрели на полковника без дерзости, но и покорности отец Патриции в них не замечал.
— Ты должен был хоть что-нибудь соображать, — продолжалось рычание. — Тут очень деликатная ситуация с этими повстанцами, нам приказано любой ценой избегать конфликтов. Среди груза не было ничего особо ценного, из-за чего стоило рисковать жизнью людей. Ты это понимаешь?!
Джо не ответил. Он справился со своими чувствами, и его лицо теперь стало непроницаемым. Полковнику показалось даже, что от Джо повеяло особым, каким-то каменным холодком.
— Будет расследование, — втайне злорадствуя, сообщил он. — И я не подумаю тебя прикрывать, ясно? Тебе грозит трибунал, парень, и даже при желании я не смог бы тебе помочь! А желания, как ты понимаешь, я и не испытываю…
Джо никак не отреагировал на эти слова. Казалось, собственное будущее вовсе его не заботит.
Полковнику не осталось ничего, кроме как отправить Джо назад в казарму.
Из здания штаба Джо вышел как ни в чем не бывало — никто не смог бы определить по его лицу или поведению даже намека на поджидающие его неприятности.
Оставшись один, полковник опустился в кресло, испытывая некоторую опустошенность. Вместе с угрозами его ненависть выплеснулась наружу и оттого убавилась внутри: теперь он имел силы разобраться в ситуации более объективно.
— Сержант!
— Да, сэр?
Ринальди только и ждал, чтобы к нему обратились. До сих пор сержант стоял у окна, вчитываясь в бумаги, вынутые из лежащей рядом папки, и по мере чтения его глаза округлялись, а брови ползли вверх. Теперь для него пришла пора поделиться своим неожиданным открытием.
Выставив перед собой испещренный буквами и цифрами лист, он подошел к столу и остановился.
— Ты нашел его личное дело?
— Да, сэр, — предвкушая торжество, проговорил сержант. Джо нравился ему еще меньше, чем всем остальным.
— И что там?
Рука с листом дернулась было вперед, собираясь передать выписки, но вместо этого поднялась выше, останавливаясь напротив глаз Ринальди. Сержант не мог отказать себе в удовольствии лично зачитать компрометирующий текст.
— Дата рождения — неизвестна, — не без злорадства произнес он. — Место рождения — неизвестно. Родители — неизвестны, ближайшие родственники — неизвестны…
— Что-о?