Он не осуждал, не смеялся — принял все как должное.
«Быть может, — рассуждал он приблизительно так,
— Патриция недоступна простому солдату, но кто сказал, что Джо — простой? Уж слишком он необычен… Как знать, может такова их судьба…»
Джо всмотрелся в лицо друга и ощутил облегчение, почти равное тому, что посетило его в момент признания о своем несчастье.
— Ну что ж, — шутливо заметил он, — у каждого свои недостатки.
Быть может, шутка была и не высшего класса, но Джексон рассмеялся во весь голос. Если смех возникает от эффекта неожиданности — то можно ли было ему представить что-либо более неожиданное, чем то, что и Джо способен шутить? Нормальный парень, просто классный!
— Но согласись, она симпатичная, — сквозь смех проговорил он. — И очень даже симпатичная.
— Симпатичная, — согласился Джо.
— Очень… — прохохотал Джексон.
— Да.
— О-го-го!
Джексон по-приятельски ударил Джо по плечу, и они пошли рядом, унося за собой одним им понятное веселье.
«Калифорния», — услышала Патриция, закусывая губу.
В ее головке, не привыкшей ни к по-настоящему серьезным мыслям, ни к сильным чувствам, все смешалось, отчего девушка чувствовала себя больной.
Стоило ей зажмуриться или просто задуматься — и перед ее глазами возникал Джо.
Джо заносил над ней нож… Не над ней, а над ее юбкой!
Джо перебрасывал через голову «ремонтника».
Джо смущенно улыбался, перед тем как сесть в овощевоз.
Джо притрагивался к внутренней стороне ее бедер, превращая юбку в шорты, и девушка вздрагивала от прикосновений, которых уже не было, — но в воспоминаниях они делались все реальнее и чувственней; по бедрам начинали бегать мурашки, и не Патриция — ее тело требовало повторять переживание еще и еще. Она хотела ощутить кожей его руки, хотела прижаться к нему… Она недоступная «принцесса»!
Хотя Патриция выросла в чисто мужском обществе (или как раз благодаря этому), ей удалось проникнуться идеалами женской чистоты более характерными для прошлых веков, чем для нынешнего. Она была невинна и гордилась этим, когда встречала чей-то слишком уж пристальный взгляд. До сих пор вопросы взаимоотношения полов волновали Патрицию скорее умозрительно, иногда даже она подозревала, что ей чего-то недостает: вроде бы, если верить книгам, в ней должна была проснуться чувственность, должна была прийти влюбленность, а затем — или до того — и, физическое влечение. Но нет. Если ей и хотелось общаться к представителями сильной половины человечества, то скорее на равных, и то лишь потому, что рядом не было подруг. «Может, я фригидна?» — спрашивала она себя, так ни разу и не решившись заговорить об этом даже с доктором.