– Нет, Петя, ничего уже не изменить, – вздохнул Ахмедов.
– Напрасно ты так думаешь, но… дело твое.
– Я тебе не просто так звоню, Петя.
– Что-то случилось? Нужна помощь?
– Нет. Я же говорил, со мной все в порядке. Нужна помощь другого рода.
– Я слушаю и, будь уверен, сделаю все, что в моих силах.
Ахмедов описал ему последние события. Алексеенко, выслушав, спросил:
– Так ты считаешь, что в организме афганца какой-то неизвестный доселе психотропный препарат?
– Я не могу делать категорические выводы, но то, что у меня не получается составить формулу этого вещества, говорит само за себя. Нет, кое-какие компоненты я определил, они применяются при изготовлении синтетических наркотиков, но вот главную составляющую часть, основу всей комбинации химических веществ определить не в состоянии. Для этого нужна современная лаборатория.
– Фарик, а чего ты так заинтересовался этим веществом?
– Я не люблю, когда чего-то недопонимаю. Это первое, второе – афганец, у которого обнаружено неизвестное вещество, явно пытался переправиться через Пяндж в бурю. Ты знаешь, что такое Пяндж в бурю? Это непроходимая река. Но афганец решился на переход, используя резиновую лодку. Это говорит о том, что на момент переправы у него полностью отсутствовал страх. Думаю, его даже тянуло в бездну. И это наверняка результат воздействия обнаруженного препарата. Теперь о том, что такое современный Афганистан. Это сплошные наркозаводы, наркосклады, нарколаборатории. Они занимают практически весь север. У нас афганской дури как в Москве снега, и только малая часть остается в Бадахшане. Представь себе, что за «речкой» разработали новый наркотик, подавляющий не только волю, но и инстинкт страха и способный еще черт его знает каким образом действовать на наркомана. Представь, что этот новый наркотик уже переправляется в Россию. Что мы все в итоге можем получить? Орды смертников, возможно, управляемых извне. Вот это мои предположения, но без детального анализа препарата опровергнуть их нельзя, а выбрасывать просто преступно. Я же ничего не могу сделать в своих нынешних условиях. Поэтому и прошу провести анализ тебя.
– Да, Фарик, все это может быть очень серьезно. Но как забрать у тебя исходный для анализа материал? Дальше я проведу все необходимые работы.
– Не знаю, Петя. Переслать тебе материал, сам понимаешь, я не могу. Передать с кем-нибудь тоже. Нет у меня в Каратуле ни друзей, ни просто людей, которым я полностью доверял бы. У нас все сильно изменилось.
– Да знаю. Ладно, твой номер зафиксировался на моем телефоне. Я тут в Москве поговорю кое с кем, надеюсь, мы решим вопрос с доставкой материала в наш институт. Ты сохрани материал и будь осторожен. Если подтвердятся самые плохие предположения, афганца будут искать.
– Пусть ищут, – спокойно ответил Ахмедов. – Заключение официальное я написал, как обычно, то, что осталось из внутренностей, уничтожил, да и труп сильно изуродован.
– И все равно, Фарик, будь предельно осторожен. И скажи, когда лучше всего связаться с тобой, чтобы наш разговор никто не слышал.
– В это время. Если не смогу говорить, телефон будет отключен. Значит, тогда я перезвоню.
– Договорились, а я сегодня же, хотя нет, сегодня уже не успею, завтра с утра постараюсь решить вопрос с доставкой материала в Москву.
– Хорошо. Рад был слышать тебя.
– Я тоже очень рад. Может быть, в отпуск приедешь ко мне? Дорогу и все прочее я оплачу.