— Давненько, — пожав руку Валерия, согласился Белесый, — присаживайтесь… Сейчас Арарат на стол сгоношит. Похаваем, а потом уже и толковать будем. Не возражаете?
Возражений не было. Шашлык оказался отменно хорош. Коньяк, Ашот не соврал, был настоящим, и бутылка ушла незаметно. Ели молча, сосредоточенно пережевывая мясо, пили не чокаясь. Наконец Белесый вытер салфеткой губы и татуированные пальцы рук, положил ладони на столешницу:
— Начинай базар, начальник…
Степан Игнатьевич отодвинул тарелку и начал без предисловий:
— Чем сейчас занимается Явно?
— А тебе зачем? — приподнял бровь Белесый.
— Ты ответь. — В голосе бывшего опера зазвучали металлические нотки.
Белесый пожал покатыми плечами:
— Как обычно… Контроль общака, разводит-разруливает братву, руководит, так сказать… За порядком следит. Чтобы народ на зонах греть не забывали, чтобы семьям сидельцев помогали… Беспредел пресекает…
— Ага… Обычная рутинная работа, — насмешливо прищурился Степан Игнатьевич. — Давно его видел?
— Вчера вечером, — не моргнув глазом, отозвался Белесый. — Ты, начальник, говори, чего знать хочешь…
Степан Игнатьевич нахмурился:
— Так чего тебя спрашивать, если ты меня за лоха держишь, Белесый!
— Это с чего же ты, Степан Игнатьевич, такое подумал? — вкрадчиво сказал тот. — Я к тебе с уважением, а ты такими словами бросаешься.
— Не мог ты вчера с Явно видеться, — убежденно заявил Куприянов-старший. — Даже не знаю, стоит ли продолжать с тобой разговор… Если считаешь, что я не в курсе, потому как на пенсии, так заблуждаешься… Серьезно говорить будем?
Вор задумчиво посматривал на собеседников, теребил тонкую нижнюю губу. До сих пор молчавший Валерий посмотрел на него:
— Если допустить, что Явно… скажем так, исчезнет… Кто его место займет?
Глаза Белесого сузились, он всем телом подался к столу, глуховато спросил, глядя в упор:
— Что-то по делу знаете или так, свистите? Как это — исчезнет?
Степан Игнатьевич досадливо стукнул кулаком по столешнице: