– Беречь себя, – ответила его мать, – беречь себя – вот о чем ты должен думать. Ты слишком много на себя взваливаешь. Займись собой или же твои мозги съедут набекрень, вот что с тобой случится. Ты слишком истеричен, ты всегда таким был.
– Со мной все в порядке, мама, – сказал он. – Не стоит беспокоиться обо мне, уверяю тебя.
– Пусть мертвые хоронят своих мертвецов – но не стоит хоронить себя вместе с ними, вот что я тебе скажу. Я довольно хорошо тебя знаю.
Он на это ничего не ответил, поскольку не знал, что сказать. Мать, съежившись, сидела молча, а ее прекрасные белые руки, на которых не было ни единого кольца, судорожно вцепились в подлокотники кресла.
– Ты не сможешь этого сделать, – почти с горечью сказала она. – У тебя духу не хватит. На самом деле от тебя толку не больше, чем от кошки, и так было всегда… Эта молодая женщина останется здесь?
– Нет, – сказал Джеральд. – Сегодня она поедет домой.
– Тогда ей лучше взять догкарт. Она далеко едет?
– Только до Бельдовера.
– А!
Пожилая женщина ни разу не посмотрела на Гудрун, но в то же время, казалось, она сознавала ее присутствие.
– Ты склонен слишком много на себя брать, Джеральд, – сказала его мать, поднимаясь на ноги с некоторым усилием.
– Ты уходишь, мама? – вежливо спросил он.
– Да, опять поднимусь наверх, – ответила она. И, повернувшись к Гудрун, она сказала ей: «До свидания». Затем она медленно подошла к двери, словно она только недавно научилась ходить. У двери с намеком подняла к нему лицо. Он поцеловал ее.
– Не провожай меня, – сказала она своим едва слышным голосом. – Больше ты мне не нужен.
Он пожелал ей доброй ночи, посмотрел как она идет к лестнице и медленно поднимается. Затем он закрыл дверь и вернулся к Гудрун. Гудрун также встала, чтобы уходить.
– Странное существо моя мать, – сказал он.
– Да, – ответила Гудрун.
– Думает о чем-то своем.
– Да, – сказала Гудрун.
Они замолчали.