Джентльмены предпочитают блондинок

Так что мистер Споффард проводит свое время, знакомясь со всем тем, что вредно для человеческой морали, а потому у него самого должна быть очень, очень крепкая мораль, ведь иначе все то, что портит мораль других людей, может испортить и мораль мистера Споффарда. Но, похоже, ничто не может повредить морали мистера Споффарда, и я действительно считаю, что это замечательно — иметь такую крепкую мораль!

И я сказала мистеру Споффарду, что думаю, что наша цивилизация — это совсем не то, что должно быть, и что нам действительно следовало бы иметь взамен что-нибудь другое… Ну и мистер Споффард ответил, что сегодня после обеда он хотел бы нанести визит нам с Дороти, если его мать не будет в нем нуждаться, и что тогда мы и обсудим это. Потому что мать мистера Споффарда всегда путешествует с сыном, и он никогда ничего не предпринимает, не рассказав все матери и не спросив у нее совета, стоит ли ему этим заниматься. И сам мистер Споффард сказал мне, что именно потому он и не женился, что его мать считает, что все эти нынешние молодые женщины совсем не те, на ком молодым людям следует жениться, особенно таким высокоморальным молодым людям, как мистер Споффард. Ну и тогда я сказала мистеру Споффарду, что согласна с его матерью и что сама я так же отношусь к этим современным девицам, как и мать мистера Споффарда, потому что я — девушка довольно старомодная.

Но тут я стала беспокоиться по поводу Дороти, потому что Дороти ведь вовсе не такая старомодная, как я, и потому вполне может сказать в присутствии мистера Споффарда что-нибудь такое, что заставит его очень удивиться, как это такая старомодная девушка, как я, может общаться с такой девушкой, как Дороти? И тогда я рассказала мистеру Споффарду о том, какие тяжелые времена мне пришлось пережить, перевоспитывая Дороти, и что я бы хотела, чтобы он встретился с ней и сказал, не зря ли я потратила так много времени, пытаясь перевоспитать такую девушку, как Дороти?

Ну а потом ему срочно нужно было идти к матери, но я все-таки надеюсь, что в присутствии мистера Споффарда Дороти будет вести себя более воспитанно, чем она обычно себя ведет.

Итак, мистер Споффард только что покинул наше купе, после того как побывал у нас с визитом. Мистер Споффард все время говорил о своей матери, и я была очень, очень заинтригована, потому что ведь если мы подружимся с мистером Споффардом, то он из того сорта джентльменов, которые всегда хотят, чтобы девушка непременно познакомилась с их матерью. Так что я хочу сказать, что если девушка будет знать, к какому сорту матерей относится мать джентльмена, то она и в самом деле будет знать, о чем беседовать при встрече. Потому что такая девушка, как я, всегда оказывается на грани встречи с мамой джентльмена. А вот такие нерафинированные девушки, как Дороти, действительно не того сорта девушки, которых джентльмен мог бы захотеть представить маме.

Мистер Споффард говорит, что ему приходится очень много заботиться о матери. Потому что мать мистера Споффарда и в самом деле никогда не отличалась крепкими мозгами. Потому что его мать происходит из очень хорошей старой семьи, и даже, когда она была еще совсем ребенком, родители вынуждены были отправить ее в школу, которая была специальной школой для детей из очень хороших и очень старых семей, которым нельзя было перегружать свои мозги. Так что мать мистера Споффарда и до сих пор ничем свои мозги не перегружает. Но у нее есть девушка, которая зовется «компаньонка» и которая ходит с ней повсюду, и которую зовут мисс Чэпмен. Потому что мистер Споффард говорит, что в мире постоянно случается что-нибудь такое, о чем его матери не говорили в школе и о чем теперь ей должна рассказывать мисс Чэпмен. Потому что ну как, например, мать мистера Споффарда смогла бы узнать, что следует думать о такой вещи, как радио, если бы у нее не было мисс Чэпмен, которая расскажет ей, что это такое? Ну и тут, как всегда, Дороти открыла рот и сказала: «Какая ответственность лежит на плечах этой девушки! А что, если мисс Чэпмен расскажет матери мистера Споффарда, что радио — это то, в чем можно развести огонь, и тогда мать мистера Споффарда, замерзнув, набьет радио бумагой и подожжет его?» Но мистер Споффард ответил, что мисс Чэпмен никогда не сделает такой ошибки. Потому что мисс Чэпмен, сказал он, происходит из очень, очень хорошей старой семьи и что мозги у нее просто замечательные.

И тогда Дороти сказала: «Если у нее и в самом деле такие замечательные мозги, то держу пари, что в ее хорошей старой семье однажды побывал какой-нибудь полярный путешественник, которому не следовало слишком доверять». Но мы с мистером Споффардом уже не обращали на нее внимания, потому что она, похоже, действительно не знает, как себя вести.

А потом мы с мистером Споффардом все время говорили о морали, и мистер Споффард говорил, что он и в самом деле думает, что будущее всей страны в руках у окружного прокурора — мистера Бланка, того самого знаменитого окружного прокурора, который прикрыл все вредные места в Нью-Йорке, где продавалось спиртное. Ну и мистер Споффард рассказал, что несколько месяцев назад, когда мистер Бланк решил, что неплохо бы ему стать прокурором, он вылил в раковину все свое спиртное, которое стоило тысячу долларов. Ну и теперь мистер Бланк говорит, что все мы, американцы, тоже должны вылить свое спиртное в раковину. Ну и тут опять вмешалась Дороти и сказала: «Если он вылил в раковину спиртное на тысячу долларов, а получил популярности на миллион, да еще и хорошую работу впридачу, то что получим мы, последовав его примеру?»

Но мистер Споффард — слишком умный джентльмен, чтобы отвечать на такие глупые вопросы. Он только посмотрел на Дороти взглядом, полным достоинства, и сказал, что ему необходимо вернуться к матери. Ну и тут я и в самом деле ужасно рассердилась на Дороти и последовала за мистером Споффардом в коридор нашего вагона и там спросила, не кажется ли ему, что я только зря теряю время, пытаясь воспитать такую девушку, как Дороти. Ну и мистер Споффард сказал, что зря, потому что ему кажется, что такая девушка, как Дороти, никогда не будет почтительна. И тогда я сказала мистеру Споффарду, что я так много времени потратила на Дороти, что неудача разбила бы мне сердце. Ну и на глазах у меня появились слезы. Но мистер Споффард и в самом деле очень, очень отзывчивый, потому что, увидев, что у меня нет носового платка, он достал свой собственный и осушил им все мои слезы. Ну и потом сказал, что поможет мне пробудить в Дороти стремление к чему-нибудь познавательному.

И еще он сказал, что думает, что нам следует сойти с поезда в одном месте, которое называется Мюних, потому что этот Мюних набит искусством, которое там называют «kunst» и которое очень, очень познавательно. Ну и еще он сказал, что в Мюнихе мы можем сойти с поезда втроем, потому что свою мать он может отправить прямо в Вену вместе с мисс Чэпмен, потому что, похоже, его матери все равно, где она находится. Так что мы собираемся сойти с поезда в Мюнихе, а мистеру Эйсману я вполне могу послать телеграмму, когда этого никто не будет видеть. Потому что не думаю, что я расскажу мистеру Споффарду о мистере Эйсмане — ведь, в конце концов, у них такие разные религии, а когда у джентльменов такие разные религии, вряд ли им будет о чем поговорить. Так что я вполне могу телеграфировать мистеру Эйсману, что мы с Дороти решили, что нам следует сойти с поезда в Мюнихе, чтобы познакомиться с его искусством.

Ну а потом я вернулась к Дороти и сказала, чтобы впредь она молчала, если ей нечего сказать. Потому что, даже если мистер Споффард и из хорошей старой семьи и даже если он такой пресвитерианец, мы все равно с ним можем подружиться и о многом беседовать друг с другом. Конечно, я хочу сказать, что мистер Споффард очень любит много говорить о себе, но это лишь доказывает, сказала я Дороти, что он такой же, как и другие джентльмены. Но Дороти сказала, что, будь она на моем месте, ей потребовалось бы больше доказательств этого.

А еще Дороти сказала, что, может быть, я и смогу подружиться с мистером Споффардом, и особенно с его матерью, потому что Дороти считает, что у нас с его матерью довольно много общего, но, сказала Дороти, если я когда-нибудь столкнусь с мисс Чэпмен, то Дороти думает, что я набью себе шишек, потому что Дороти видела мисс Чэпмен за завтраком и ей показалось, что мисс Чэпмен — из того сорта девушка, которые носят воротничок и галстук, даже когда они и не верхом на лошади. И еще Дороти сказала, что именно тот взгляд, который бросила на нее мисс Чэпмен за ланчем, навел ее на мысль о вмешательстве полярного путешественника. И еще, сказала Дороти, она думает, что у мисс Чэпмен три трети всех мозгов, которыми владеет это трио «жиганов», потому что «жиганы» — это жаргонное словечко, которое придумала Дороти, чтобы называть им всех этих светских людей. Потому что, сказала Дороти, если у джентльмена мозги мистера Споффарда, то ему следует проводить время, бросая монетки в музыкальный аппарат. Но я не собираюсь спорить с такой девушкой, как Дороти. Тем более что сейчас мы должны с ней приготовиться, чтобы сойти с поезда в Мюнихе, где мы сможем осмотреть все то искусство, которым он набит.

19 мая

Итак, вчера мы с Дороти и мистером Споффардом сошли с поезда в Мюнихе, чтобы осмотреть все искусство, которым он набит, но оказалось, что Мюнихом это место называется, только пока вы в поезде, потому что как только вы сходите с поезда, то оказывается, что это — Мюнхен. И вам и вправду сразу становится ясно, что Мюнхен набит искусством, потому что на тот случай, если вы этого не знаете, слово «kunst» большими черными буквами написано буквально всюду, и здесь нет ни одного чистильщика сапог, который не был бы набит искусством.

Ну и мистер Споффард сказал, что мы непременно должны сходить в театр в Мюнхене, потому что даже театр в Мюнхене набит искусством. И тогда мы просмотрели все театральные афиши с помощью очень интеллектуального клерка из отеля, который мог прочесть все, что там написано, и оказалось, что сейчас в Мюнхене идет «Кики», ну и я сказала, что давайте сходим и посмотрим «Кики», потому что Ленору Ульрик мы видели в Нью-Йорке и мы поймем, о чем все это шоу, даже если немцы и не говорят по-английски. Ну и мы отправились в Кунст-театр.

Оказывается, Мюнхен практически забит немцами, и в вестибюле Кунст-театра тоже было полно немцев, которые стояли всюду и перед началом представления пили пиво и ели очень много репчатого лука с чесночной колбасой, и еще яйца, сваренные вкрутую, а потом опять пиво. Так что мне даже пришлось спросить мистера Споффарда, уверен ли он в том, что мы пришли именно в театр, потому что уж очень сильно пахло в вестибюле. Я имею в виду, что когда запах пива становится застарелым, он становится невыносимым. Но мистер Споффард, похоже, думал, что в вестибюле Кунст-театра пахнет не хуже, чем в любом другом месте Мюнхена. Ну и тут опять заговорила Дороти и сказала: «Вы можете говорить все, что хотите, о немцах, набитых искусством, но чем они действительно набиты — так это колбасой».

Ну и потом мы вошли в Кунст-театр. Но оказалось, что в самом Кунст-театре пахнет не лучше, чем в вестибюле. И оказалось, что весь Кунст-театр был в украшениях, похожих на требуху, которую развесили по стенам и позолотили. Вот только позолоты уже не было видно, потому что она была скрыта под толстым слоем пыли. Ну и Дороти огляделась вокруг и сказала, что уж если все это «kunst», то тюрьма в Нью-Джерси — это центр мирового искусства.

А потом началась «Кики», но оказалось, что это не та «Кики», которую играют у нас в Америке, потому что в этой «Кики» говорилось о большой немецкой семье, у которой, похоже, всегда все получалось. Но я хочу сказать, что, когда сцена постоянно заполнена двумя или тремя немецкими людьми и все они довольно крупных размеров, они действительно могут добиться чего угодно.

Дороти разговорилась с одним молодым джентльменом, который, похоже, был немецким джентльменом и который сидел позади нее и аплодировал артистам, как думала Дороти. Но оказалось, что он просто бил вареное яйцо о спинку ее кресла. Ну и оказалось, что он говорит по-английски, но с довольно сильным акцентом, наверное, с немецким. Ну и Дороти спросила у него, появилась ли уже Кики на сцене? И он сказал, что нет, но что она и в самом деле прекрасная немецкая актриса, которая приехала прямо из Берлина, и что мы обязательно должны дождаться, пока она не выйдет, даже если мы, похоже, ничего не понимаем.

Наконец она вышла. Я хочу сказать, мы поняли, что это была она, потому что немецкий джентльмен, друг Дороти, постучал ей по плечу сосиской. И тогда мы посмотрели на Кики, и Дороти, как всегда открыла рот и сказала: «Если бабушка у Шуман Хейнке еще жива, то похоже, что мы откопали ее в Мюнхене».

Мы не стали больше заставлять себя смотреть на эту Кики, потому что Дороти сказала, что сначала нужно было бы узнать, а крепкий ли фундамент у театра, а потом уже рисковать своими жизнями, глядя, как Кики играет эту знаменитую сцену, где она в последнем акте падает в обморок. Потому что, считает Дороти, если фундамент у этого здания такой же древний, как и запах, то театр может обвалиться, когда Кики грохнется на пол. И даже мистер Споффард был довольно разочарован, но горд, потому что, сказал мистер Споффард, он — стопроцентный американец, а это служит для немцев достаточным основанием, чтобы начать войну и против нас с Дороти, потому что мы тоже американцы.