Грациозным жестом Фанни Викторовна пригласила его сесть.
Он остался стоять.
— Вы принуждаете меня остаться в том же положении, как и вы, — кротко сказала она.
Он имел право быть твердым, но не быть невежливым.
Он сел, но на почтительном расстоянии от своей собеседницы.
Она заметила эту предосторожность.
Протянувшись небрежно на диване, Фанни Викторовна выставила все богатства своего бюста.
— Вы меня боитесь? — спросила она с насмешливой улыбкой.
Федор Дмитриевич имел время оправиться.
Ничто не выказывало его волнения.
Он отвечал с хорошо разыгранным наружным спокойствием:
— Нет, вы меня не пугаете. Только позвольте мне вас просить сейчас же объяснить, что побудило вас написать мне анонимное письмо, и что вы от меня желаете. Я не люблю загадок.
— Загадок, — повторила она.
— Да, загадок, потому что анонимное письмо всегда представляет из себя загадку.
— Извольте, я исполню ваше желание: побудила меня написать вам это письмо — любовь, от вас же я жду только искренности.
Доктор Караулов не ожидал такого вступления.
Он посмотрел на молодую женщину в упор с нескрываемым удивлением.
Она выдержала этот взгляд.
Что же, по ее мнению, особенного она хотела от него?
Он был свободен и хотя добродетелен, но не был обязан никому отдавать отчет в своих действиях.