Роман женщины

22
18
20
22
24
26
28
30

— Это и видно.

— Но здесь-то начинается необыкновенное. Вечером как-то я была одна дома, вдруг мне докладывают о приезде… угадайте кого?

— Нельзя ли без загадок!..

— Вы узнаете имя этой дамы только в конце повествования.

— Да будет ли он когда-нибудь? — спросил Гастон.

— Любезный Гастон, вы, кажется, лучше других должны знать, что есть конец всему; нотариус сказал вам это еще прежде меня.

— Недурно сказано, сознаюсь в этом; продолжай, однако.

— Итак, — начала Юлия, — мне доложили о приезде дамы, и дамы большого света. Бедная женщина, получив уведомление моей приятельницы, пришла в отчаяние; не знаю, каким образом она узнала о моей связи с Леоном, но, воображая, что связь наша еще продолжается и что это я послала ей записку, она и приехала удостовериться, точно ли я решилась на такую подлость, в которой, к счастью, я положительно невинна. Мне не случалось видеть, чтобы когда-нибудь женщина страдала так, как страдала моя посетительница, которую можно было принять за ребенка по ее свежести и молодости. Я, разумеется, разуверила ее относительно себя, хотя и не открыла ей настоящую виновницу ее бедствий, и потом посоветовала ей бежать с Леоном.

— Хорош совет, нечего сказать!

— Что же оставалось ей делать?

— Конечно, остаться.

— А муж?

— Он простил бы ее, как всегда прощают умные мужья.

— Другой, может быть, и точно простил бы ее, — возразила Юлия, — но этот, казалось, слишком любил ее, чтобы можно было рассчитывать на его снисхождение; а главное, был любим ею так, что она более всего боялась его упреков.

— Зачем же она обманула своего мужа, если обожала его? — спросил Гастон.

— Вы знаете, что слово «зачем» всегда применимо к женщине, зато «оттого» — не имеет в отношении них ни малейшего смысла.

— Ну что же, наконец?

— Наконец, я утешила несчастное дитя, насколько могла; потому что ее отчаяние раздирало мою душу. Она оставила меня после полуночи, а наутро уехала в сопровождении Леона.

— Хорошо! Но какое же отношение имеет это похождение Леона к отставке де Бриона? — спросил Жирар.

— Как вы думаете?