Спальня, в которой ты, он и я

– Не подходит ли он случайно к парадной двери «Рош Брюн»?

Он сперва смутился, но когда поднял на меня глаза, я увидела в них хмурое неодобрение. Арман, похоже, не предполагал, что я знаю о тайном убежище семейства Барле.

– Понятия не имею. Я же там был всего-то один или два раза.

Я поняла, что он врет, так как в моих ушах звучал голос Луи: «…думаю, Арман ездит туда время от времени, где-то раз в год, чтобы поддерживать порядок».

– Хорошо, я посмотрю, – сказала я, постаравшись, чтобы голос звучал таинственно.

Конечно, сейчас я предпочла бы не раскрывать карты. Не исключено, что этот ключ – намек на место проведения медового месяца. Моего и Дэвида. Правда, у меня уже не было уверенности в том, что он станет поистине медовым. У меня ни в чем уже не было уверенности.

30

Автомобиль мчался по почти пустым улицам с приличной скоростью. Время от времени мы обгоняли только редкие большегрузы, которые, пренебрегая запретом на въезд в город по воскресеньям, встречались по пути. Их водители провожали нас похотливыми взглядами. Солнце стояло уже высоко и палило вовсю, давая нам передышку только тогда, когда мы въезжали в туннель, что случалось довольно часто на этом участке дороги, предшествующей пункту оплаты дорожной пошлины. Соня чуть притормаживала лишь перед стационарными радарами, о наличии которых оповещали большие панно на обочине дороги. После отъезда из Тур-де-Дам мы пока не обменялись ни словом. Но если бы нам и захотелось поговорить, ничего бы не вышло, так как стремительный ветер, насквозь пронизывающий открытый кабриолет, уносил все с собой, попутно элегантно развевая распущенные кудри Софии.

– Так у тебя теперь есть машина? – ледяным тоном поинтересовалась я, когда позвонила ей по телефону и нарвалась на приглашение прокатиться по Парижу.

– Это не моя. Я могу взять ее у Пегги. Она всегда говорила, что если мне понадобится…

Ах, Пегги, ее лучшая подруга. После меня, конечно. Та самая, с которой Соня была знакома с детства и которую в порыве благородства привела в агентство «Ночных Красавиц» еще до меня.

– Ну вот и понадобилась! Сейчас или никогда, короче говоря.

По мнению Ребекки, «Пегги – девушка с историей, но зануда, каких мало». Она, в конце концов, была вынуждена покинуть агентство после неприятного происшествия. Дело в том, что Пегги подала в суд жалобу на одного из своих клиентов после того, как тот заставил ее провести с ним ночь не в «Отеле де Шарм», как у нас было принято, а в другом месте, полагая, что у месье Жака слишком шумно. Никто не знает точно, что там произошло, но потом говорили, что мужчина заставил ее воспроизвести самые непристойные эпизоды, описанные в некоем эротическом бестселлере, ей же, девушке хрупкой и утонченной, все это пришлось не по вкусу. В итоге она обвинила его в насилии. Полицейское расследование, судебный процесс… Дело закончилось штрафом. Молодая женщина сумела поправить свои финансовые дела, но репутация хотелок мадам Сибони в результате немного поблекла.

Фольксваген «Жук» с откидным верхом, не сбавляя скорости, свернул на боковое шоссе и вскоре вырулил на широкую трассу, ведущую строго на запад, подальше от столицы, подальше от сногсшибательных разоблачений последних часов, чтобы позже вернуться к ним во всеоружии. Именно поэтому мне пришлось срочно прибегнуть к помощи Сони, злодейки и предательницы.

За два часа до этого мы встретились с Маршадо на открытой веранде кафе «Марли». Там было полно туристов, вокруг нас говорили на всех языках, кроме французского. Тут можно не беспокоиться о сохранении тайны. Я не сомневалась, что мой собеседник по этой причине назначил место встречи именно здесь.

Франсуа Маршадо пришел на десять минут позже и не подумал извиниться за опоздание. Присаживаясь напротив меня на кованый стульчик, он бросил как бы невзначай, указывая на стеклянные пирамиды в квадратном дворе перед дворцом:

– А вы знаете, что именно Андре Барле подсказал Миттерану идею об этих пирамидах?

– Нет, – ответила я с недоверием.

Чья это выдумка? Я бы легко поверила в то, что Андре, как и Пьер до него, и Дэвид – после, искал в кулуарах республиканской власти поддержку и покровительство. На определенном уровне все стремятся в политику. Всё в конечном итоге: и взлеты, и падения – решается в покрытых позолоченной лепниной стенах министерских кабинетов. Но утверждать, что он шепнул на ушко самому Президенту… на ушко Сфинксу…[14]

– Миттеран не мог придумать достойный повод покинуть Елисейский дворец и перебраться в Лувр. Но в узком кругу друзей он не раз упоминал о том, что хотел бы сделать это, используя некий знак.