Спальня, в которой ты, он и я

У меня сложилось впечатление, что он расхваливает блюда из супермаркета для приготовления в микроволновке.

– Это отвратительно…

– Конечно. Хотя… как посмотреть. Если вам двадцать пять и вы – доктор наук в области, скажем, химии с зарплатой в триста евро в месяц и безо всяких перспектив к росту в своей родной стране… Они утешают себя тем, что это – пусть неприятный, но необходимый момент в жизни, который стоит пережить ради эльдорадо, ожидающего их на Западе.

Манера Маршадо грубо обобщать проблемы, терзающие бедных девушек, была жестока, но, увы, отражала реальность. Язвительность, свойственная его речи, глубокие морщины, прорезавшие лоб, – я не могла не заметить, что он выглядел гораздо старше Дэвида, как минимум, лет на десять. Почему же Маршадо относился к нему с таким пиететом? И почему мне самой в тот памятный вечер не пришлось прикладывать много усилий, чтобы понравиться ему? Я все время держала в уме первопричину, толкнувшую меня на эту встречу: та вечеринка в элитном клубе на праздничном обеде бывших выпускников, где мне впервые явился Дэвид.

– Почему же вы все ему не рассказали?

– О чем?

Мне показалось, что он словно очнулся от дурного сна.

– Обо мне. О том, где и как мы с вами провели ночь после той вечеринки.

– Кому? Дэвиду?

– Да. Вы играли с ним в теннис два раза в неделю, бывали вместе на приемах… У вас сто раз была возможность открыть ему глаза на меня. Вам, если бы вы захотели, легко удалось бы скрыть нежелательные для вас пикантные детали…

Типа тех, на которых мы заостряли внимание, расположившись на постели в номере Жозефины, в номере Маты Хари или в любом другом.

Он не нашелся, что ответить. Поэтому я выпалила ему в лицо то, что все это время не давало мне покоя:

– Так ведь принято между приятелями, разве нет? Следует ставить его в известность о том, что представляет собой персонаж, на которого он положил глаз. Так можно избежать мезальянса. Вы можете называть это как угодно – девушка сопровождения, эскорт, хотелка, но ведь в тот вечер я была всего лишь шлюхой! Почему вы ему не сказали?

Маршадо заморгал глазами, в них отражалось почти детское простодушное изумление. Я была уверена, что он не притворяется. Какая-то маленькая девочка, пробегавшая по узкому проходу между столиками на веранде кафе «Марли», с грохотом опрокинула кованый стул, но он даже бровью не повел. Он смотрел на меня, широко открыв глаза, со смущенной улыбкой на тонких губах.

– Но, послушайте, Анабель… Он и так прекрасно знал, кто вы и, тем более, чем мы занимались в тот вечер в «Отеле де Шарм».

Кровь стучала колоколом в висках, но я прекрасно расслышала его слова.

Внезапное озарение, как взрыв, поднялось кверху, отскочило от арочных сводов веранды и упало вниз, прямо на меня. Но никто рядом не почувствовал этого удара. Ведь это мой мир рухнул ко всем чертям, а их – устоял.

– Почему вы так уверены?

– Почему я уверен… – с отсутствующим взглядом задумчиво повторил он сам себе, склонив голову. – Так вы не знаете, чем он занимается кроме телевидения?

– А чем он занимается кроме…