– Тогда я предпочитаю все оставить, как и было запланировано. Если, конечно, она транспортабельна.
– Да, разумеется, – холодно согласился доктор, поджав губы. – Точнее, она будет транспортабельна, когда выйдет из комы.
– Да-да, конечно, – тут же послушалась я, с надеждой взглянув ему в глаза.
– Тем не менее хочу вас просить на ближайшее будущее организовать свое время так, чтобы находиться рядом с мамой как можно больше.
Я смотрела на него широко открытыми глазами, хлопая ресницами, в глупой надежде, что он сейчас улыбнется и развеет этот кошмар.
– А у меня послезавтра свадьба, – наконец выпалила я.
Доктор растерялся и замер на месте, видимо, просчитывая возможные варианты развития событий, а потом сказал:
– Смело выходите замуж, пожалуй, это – лучшее, что вы можете сейчас сделать. Для себя и для нее тоже.
Если бы доктор оказался старше хотя бы на несколько лет, он был бы идеальным отцом, под руку с которым я хотела бы прошествовать к алтарю… Я тут же прогнала от себя эту нелепую мысль.
– Скажите, доктор, она придет в себя? Я имею в виду, до того как…
Я не могла решиться произнести это слово, не могла найти подходящий синоним, каким бы нейтральным ни оказался его смысл. Потому я выбрала другой вариант, более оптимистичный, на мой взгляд:
– …до того, как мы уедем?
– Да, конечно. Она вполне может рассчитывать на вероятность проблеска сознания.
Я оценила предложенную формулировку, как и едкий привкус черного юмора, прозвучавший в его словах. Проблеск сознания в чем? Проблеск в коме? Проблеск в бреду? Самые яркие моменты нашей жизни в целом – не являются ли и они тоже своего рода проблесками: проблески радости, проблески смеха, проблески удовольствия на фоне жесткой мрачной обыденности?
– Не волнуйтесь, – доктор невольно подтвердил мою мысль. – Она вас увидит, вы сможете с ней поговорить.
Я вдруг обмякла, как тряпичная кукла, мне захотелось прилечь рядом с мамой на белые больничные простыни в ожидании, кто из нас уйдет первым, или расплавиться и распластаться мокрым пятном на сером линолеуме, протертом от времени в некоторых местах от шарканья тапок медсестер и больных.
Профессор опять схватил меня за плечо, но в этот раз, я полагаю, чтобы не дать мне упасть.
– Что с вами? – в его голосе впервые послышалась нотка человеческого участия.
– Да… Все нормально, спасибо. Кажется, мне нужно на воздух.
Он решил, наверное, что я хочу убежать из палаты.