Спальня, в которой ты, он и я

– Не забудьте оставить свой контактный номер у дежурной сестры. Когда ваша мама придет в себя, ей непременно захочется с вами связаться, а это может произойти в любое время.

Я не послушалась, так как почувствовала острую необходимость очутиться вне больничных стен. Когда я выскочила наружу, жаркое солнце напомнило мне, что скоро лето полностью вступит в свои права. Но мне оно радости не принесет. В этом году мне не суждено приобрести золотистый бронзовый загар, как у доктора Лорана Пласмана.

Я не сделала и трех шагов в больничном дворе, как передо мной предстал Дэвид. Его внезапное появление подействовало на меня как глупая шутка. То, что все это время он меня ждал, было бестактно с его стороны. Совершенно неуместное, на мой взгляд, поведение в таком месте и при таких обстоятельствах.

– Разве тебе не нужно присутствовать на административном совещании и обсуждать цифры по аудитории? – набросилась я на него.

Он удивленно заморгал глазами:

– Нет…

– Ах да! Какая же я дура: передача-то не состоялась, аудитории-то не было!

Сама не знаю, почему я так сказала. Не нужно было его провоцировать. «Новости культурной жизни» – моя несостоявшаяся передача, глупый эксперимент, мертворожденное дитя – среди прочих забот сейчас это было далеко не самое важное. Охватившая меня злость после звонка Фреда теперь мне казалась смешной и глупой.

Без особой цели я продолжала идти вперед по треснутым плитам, рискуя подвернуть ногу, как вдруг он крепко схватил меня за руку, пришлось остановиться.

– Позволь, по крайней мере, объяснить.

Я посмотрела на него ничего не выражающим долгим взглядом, пытаясь увидеть в этом нарядном франте, пропитанном жаждой успеха и власти, надменном и самовлюбленном, того мужчину, который покорил и очаровал мое сердце при первой встрече. Даже его голос не казался, как прежде, завораживающим, лишенный знаменитой мягкости, он стал визгливым и противным.

– Давай, – сухо ответила я, ничего особо не ожидая.

Дэвид всегда умел владеть собой и великолепно выглядел при любых обстоятельствах, но сейчас поразил меня тем, что не менее убедительно играл кроткое смирение и покорность. Он всегда смотрел прямо в глаза, обезоруживая своей открытостью, а теперь прятал взгляд, рассматривая на земле булыжники и травинки. Однако руки моей так и не отпустил.

– Когда я увидел тебя на своем мониторе… в этом платье… с этой прической…

– Что? Ты теперь сделался костюмером? Я-то думала, тебя интересует не столько одежда, сколько более серьезные вещи.

Мое замечание прозвучало как пощечина, но он, кажется, и не заметил прозрачный намек.

– Когда группу Барле возглавлял еще мой отец, я попросил его, чтобы Авроре устроили пробы.

Дальнейшее стало понятно:

– И она снялась в том же платье?

– Ну, не в том же самом, но в очень похожем. Это так.