Вечер за окном давно погас. В комнате ничего не видно, только наши тела выделяются из темноты благодаря зыбкому свету уличных фонарей на площади перед входом в отель. Я чувствую, как сок его вожделения стекает струйкой по внутренней стороне моих бедер, но скоро превращается в поток семенной жидкости, извергающейся на мои ноги. Меня охватывает то же желание. Мне все труднее сдерживать себя. Быть хозяйкой в наших любовных играх невыносимо тяжело, разве я ожидала такого? Может, отдаться, раз я тоже этого хочу?
Мы теперь стоим, прижавшись животами, как приклеенные. От нашего глубокого дыхания они вздымаются и еще плотнее прижимаются друг к другу. Наступает нежная и успокаивающая прелюдия перед тем, как мы устремимся друг к другу, чтобы слиться в единое целое. Но не надо спешить. Впереди целый час, целая ночь, целая жизнь наслаждения.
Он пытается пальцем проникнуть в меня, но я отвожу его и направляю своей рукой на томную неспешную прогулку вокруг вагины, далее по внутреннему краю разбухших губ, потом приглашаю запутаться в зарослях волосиков, покрывающих их снаружи, наконец, он опускается в расщелину, где его ждет не дождется выступающий клитор. Моя любовная шишечка. Прикосновение его пальца к заветному бугорку вызывает у меня новые слезы. Он больше не варвар, истязающий меня, не наемник, действующий по чужому приказу. Он – мужчина, который хочет меня. Тот, кого я приму как покорителя, которому мое лоно готово оказать торжественный прием.
И он это знает. Он усиливает давление, проводит сильным пальцем круги вокруг бугорка, отчего я готова заплакать или даже сойти с ума. Он закрывает глаза, чтобы лучше почувствовать, какие ощущения расцветают во мне под его нежными пальцами. Он радуется, чуя, что я близка к экстазу. Ему нравится любить меня так сильно. Я немного покачиваю из стороны в сторону тазом, хотя и не осознаю этого. Мое тело меня не слушается. Оно подчиняется теперь только его опытным рукам. Мы синхронно начинаем плавно покачиваться, гибкие, эластичные, крепкие, но иногда вздрагивающие от томления и страсти. Это – танец любви, каждую фигуру мы придумали сами.
Я поднимаю на него глаза, я безумно хочу поймать его взгляд. Одновременно по нашим телам распространяется чувственная волна. Этот момент на краю бездны – лучшее, что мы до сих пор знали в жизни. Могли ли мы предполагать в то божественное мгновение, что самое возвышенное, самое прекрасное нас ждет впереди? Мы застыли неподвижно, растворившись в бесконечном блаженстве. Я сдерживаю себя, чтобы не произнести вслух тысячу тысяч нежных слов и одно-единственное «люблю тебя». Час признаний скоро наступит и, как всегда, слишком рано. Но только не для наших тел. Не надо спешить.
Луи продолжает осыпать изысканными ласками нежную вульву, и я, в свою очередь, закрываю глаза, чувствуя, как постепенно в утробе зарождается волна оргазма, скоро цунами захватывает меня изнутри целиком, от пупка до влагалища. Его торопливый фаллос трется о мои ляжки. Луи прерывисто и шумно дышит. Он может кончить вместе со мной? Неужели мы можем так быстро и всего лишь нежными прикосновениями довести себя до экстаза?
Тогда я решаю стать ангелом нашего сладострастного грехопадения. Я беру его за руку, как сделала бы на моем месте юная дева со своим первым возлюбленным. Я подвожу его к постели. Пришло время придумать новые ласки, и я знаю, чего хочу от него. Мне на память приходит цитата из Сент-Экзюпери, обожаемая всеми моими школьными подружками, они наперебой переписывали ее в свои личные дневники: «Любить – это не означает все время смотреть друг на друга, это – смотреть вместе в одном направлении».
Сегодня, в первую ночь нашей близости, мы будем заниматься любовью не только глаза в глаза. Наше наслаждение устремится в одном направлении, к далекой и невидимой точке на небосводе. Я ложусь на живот и слегка развожу ноги, чтобы оставить для него необходимое пространство. Томный контур моего пышного тела обрисовывается в темноте, над прогнувшейся поясницей гордо возвышаются ягодицы. В глубине гениталий, как в загадочной пещере, блестит желанная щель. Она никогда раньше так призывно не демонстрировала свою готовность отдаться. Луи ложится сверху, однако не придавливает меня своей тяжестью, он – как теплое одеяло из плоти и крови, нежный, но местами шершавый и крепкий. Его мускулистые плечи и грудь, а еще больше плотный живот заполняют каждую ложбинку и ямочку на моем теле.
Он протягивает руку и берет с ночного столика серебристый пакетик. Потом надрывает упаковку и уверенным жестом достает оттуда резинку. Обеими руками натягивает ее на член, и я чувствую, как тот упруго стукается о мои ягодицы, выражая свое нетерпение. Он мог бы обойтись без нее, и я могла бы избавить его от этого. Но Луи соблюдает мой приказ: ему позволено только то, что я разрешила.
Он погружается в меня медленно, смакуя каждый завоеванный сантиметр. Меня постепенно охватывает блаженное состояние, чувство отрады. Мое тело принимает его первый раз, но вагина его узнает. Я уже видела его однажды, а потом приняла себе в рот. Длинный, тонкий. Меткий, если нужно нащупать реактивные зоны в глубине моей утробы. Нежный, если нужно надавить там, где они наиболее чувствительны, чтобы довести до экстаза, но не сделать больно. Напористый и смелый, когда двигается во влагалище туда-сюда, а там моя нежная ткань обволакивает его со всех сторон, сначала нехотя отпускает, а потом с восторгом принимает обратно, когда он рывком возвращается, и направляет его головку к самому сокровенному, чувственному уголку моего сладострастного лона. Оно поглощает его целиком, всасывает в себя, проглатывает полностью. Он скользит внутри меня, как тобоган по санной трассе. Я открываю ему все свои глубины, чтобы он завоевал меня всю, и он проникает внутрь все дальше, изучая мои закоулки с осторожной нежностью. Время от времени Луи вынимает член целиком и застывает на несколько секунд, чтобы дать возможность нам обоим ярче испытать блаженный миг возвращения, когда он входит в меня и щедро наполняет меня опять.
Скоро мое тело содрогается от нового потрясения, меня накрывает волной, за ней тут же обрушивается вторая, она поднимается и ширится до тех пор, пока поток неистового наслаждения не обрушивается на меня. Два огромных цветка блаженства расцветают во мне, один на дне живота, другой в груди, но исходят они от корня, питаемого одной жизненной силой. Когда наступает первый оргазм, я прячу лицо в подушку, верчу головой направо и налево. Но как бы ни сопротивлялась моя голова, моя утроба сдается ему на милость. Я не могу удержаться и начинаю стонать, приоткрыв рот. Волосы стыдливо прикрывают глаза и щеки, и только припухшие губы выступают вперед, сочные, как лепестки орхидеи. Ему так и хочется впиться в них. Он все сильнее вгоняет пенис в мои расслабленные ягодицы. Он ускоряет движение. Моя утроба пылает огнем. Но он не дает мне перевести дыхание и не удовлетворяется одним оргазмом. Он хочет измучить нас наслаждением, он хочет, чтобы мы утомились любовью. Он осыпает меня поцелуями, которые, как горячие градины, падают на спину.
Луи просовывает правую руку под мой живот и опускается ниже, собирая в ладонь всю вульву. Властным пальцем он начинает массировать клитор. Тот поначалу не принимает его ухаживания, но потом отзывается и разбухает, и трепещет, и перекатывается. Из него выпирает почти болезненный наконечник, и скоро вокруг разливается глухое напряжение, второй очаг зарождается около матки. Они растут, пульсируют и вот сливаются вместе под пиццикато моих неконтролируемых стонов, к которым присоединяется рычание хищного зверя, сопровождающееся стремительным, как молния, извержением семени.
Мои прошлые любовники после этого, утомившись, заканчивали, а он, твердый и решительный, все продолжает раскачиваться надо мной и во мне. И тут я понимаю, что наши любовные утехи только начинаются, мое влагалище от радости бьется и пульсирует, довольное, но ни в коем случае не удовлетворенное.
– Еще…
Мой жалобный стон не требует ответа. Я и так знаю, что это случится и ночью, и днем, во всех других номерах отеля. Мы будем придумывать другие правила для наших любовных игр, тысячу новых правил, чтобы потом еще и еще раз их нарушать.
Его стойкость и упорство в момент штурма подтверждают, что он долго стремился ко мне, что он хочет меня, свидетельствуют, что он сильно меня вожделеет. Может быть, даже любит. Нет, нет, подсказывает мое счастливое сердце: конечно, любит. Сильно, по-настоящему. Наши тела начинают светиться, вокруг ореолом разливается чудесное сияние, заря наступающего оргазма. Она обволакивает нас, чтобы отныне никогда не погаснуть, и поднимает в воздух. Мы парим, дрожащие, невесомые, как влюбленные бабочки.
Комнаты больше нет, исчезли стены и потолок, над нами – небесный свод, он манит нас к себе. Нас медленно обволакивает облако света, подхватывает и уносит в вышину. Дуновение ночного ветра определяет наше движение в пространстве, мы висим в воздухе, вращаемся по орбите, два тела, слитые воедино. Сверху нам видно, как зарождается новая земля. Ее рождение на наших глазах может закончиться через мгновение, но может растянуться и на миллионы лет. Ни времени, ни пространства больше нет, мы решили отменить их существование. Это – не сон и не видение, мы вместе дошли до высшей точки экстаза, и мы заново создаем мироздание по законам нашего наслаждения любовью. Анабель и Луи. Она и он. Женщина и мужчина.
Луи все еще продолжает раскачиваться надо мной, плавно входит в меня и плавно отступает. Не прекращая движений, он достает слева из ящичка ночного столика какой-то плоский предмет, серебристо светящийся в полумраке. Что это? Я не понимаю сразу, но, кажется, вещь мне знакома.
Ах! Это же мой «сто-раз-на-дню»! Я бы его узнала из тысячи по серебряной обложке. Луи кладет его на подушку рядом с моим лицом. Он открывает дневник на последней странице, и я с удивлением обнаруживаю, что она заполнена не моим почерком. Понятия не имею, откуда он у него. Да и какая разница?
Все, что я вижу, это – буквы, танцующие на странице, они исполняют па-де-де наших откровений, перепутанных между собой, сливающихся в один танец.