Паника

– Не получается, – прошептала Нэт.

– Что не получается? – спросила Хезер. Она вдруг почувствовала гипертревогу. Она заметила кап-кап-кап из крана и чудовищно-красные руки Нэт, висящие как спущенные воздушные шары. Хезер подумала о том, что Нэт всегда была со странностями. Как иногда она принимала душ чаще, чем раз в день. Капание крана и цоканье языком. Мелочи, которые Хезер обычно игнорировала, потому что привыкла к ним. Еще один пробел между людьми.

– Поэтому я застыла на обочине, – продолжала Нэт. – Я просто… зависла. – Ее глаза снова были мокрыми. – У меня не получается. – Ее голос дрогнул. – Я не чувствую себя в безопасности, понимаешь?

– Иди ко мне, – сказала Хезер. Она обняла пьяную Нэт, которая по-прежнему плакала, и прижала к себе. Та крепко вцепилась в Хезер, будто боялась, что упадет. – Тише, – бормотала Хезер снова и снова. – Тихо. Сегодня же твой день рождения.

Но она не сказала Натали, что все будет хорошо. Разве она могла? Она знала, что Нэт права.

Никто из них не был в безопасности.

Уже нет. И ничего никогда не будет по-прежнему.

Додж

Открыв дверь, Додж услышал голоса, доносящиеся из гостиной, и тут же пожалел, что сразу пошел домой. Было только начало двенадцатого, и вначале он решил, что у них в гостях Рики. Он был не в том настроении, чтобы общаться с улыбающимися по-идиотски Рики и с красневшей Дэйной, которая старалась, чтобы все выглядело не так нелепо, и постоянно метала на Доджа грозные взгляды, будто бы это он – незваный гость в этом доме.

Но тут его позвала мама:

– Заходи, Додж!

На диване сидел седеющий мужчина. Его костюм был таким же помятым, как и его лицо.

– Что такое? – спросил Додж, глядя на мать. Он даже не старался вести себя вежливо. Он не собирался любезничать с одним из хахалей матери.

Его мама нахмурилась.

– Доооодж, – сказала мама, растягивая его имя, как бы предупреждая его. – Ты ведь знаешь Билла Келли? Билл пришел к нам в гости. – Она пристально смотрела на Доджа, и в ее глазах легко читалось следующее: Билл Келли только что потерял своего сына, и если ты будешь грубо с ним обращаться, клянусь, ты будешь ночевать на улице…

Внезапно у Доджа возникло ощущение, будто все его тело слишком угловатое и шипастое и что он не может вспомнить, как правильно управлять им. Он неуклюже повернулся к мужчине, сидящему на диване. Старший Билл Келли. Теперь Додж видел их сходство с сыном – седеющие волосы соломенного цвета, пронзительные голубые глаза, тяжелая челюсть.

– Здрасьте, – хрипло сказал Додж и прочистил горло. – Мне было… то есть мне жаль… в смысле, нам всем было очень жаль узнать…

– Спасибо, сынок. – голос мистера Келли был на удивление звонким. Додж был рад, что его прервали, потому что он не знал, что еще можно было сказать. Ему было так жарко, что лицо, казалось, вот-вот взорвется. Вдруг ему захотелось истерично закричать: «Я был там. Я был там, когда умер ваш сын. Я мог спасти его».

Он глубоко вздохнул. Игра действовала ему на нервы. Он начинал сходить с ума.

Спустя какое-то время, которое показалось Доджу целой вечностью, мистер Келли перевел взгляд на его мать.

– Мне пора идти, Шейла. – Он медленно поднялся. Он был таким высоким, что почти задевал головой потолок. – Завтра я еду в Олбани на вскрытие. Я не жду ничего необычного, но… – Он беспомощно развел руками. – Я хочу знать все. И я узнаю.