Марион Фай

— Пожалуй, что так всего лучше, Даниэль, так как ты этого так сильно желаешь.

— Еще бы! Я всегда этого желал. Теперь я не поменялся бы с самим мистером Погсоном.

— Он женился на третьей, три года тому назад!

— Я говорю о конторе, о капиталах. Мне гораздо приятнее иметь мою Клару и 120 фунтов, чем быть Погсоном и Литльбёрдом, со всеми их доходами.

Лестное уверение получило должную награду и так, далеко за полночь, торжествующий обожатель раскланялся. На другой день, вскоре после полудня, Крокер был в Парадиз-Роу. Он вторично посетил лорда Гэмпстеда и ему удалось выпытать у этого добродушного смертного кое-что из того, что заключалось в письме сэра Бореаса. Дело должно было быть предоставлено на усмотрение главного директора почт. В департаменте установилось понятие, что, когда дело предоставлено на усмотрение его превосходительства, его превосходительство никогда не прибегает к крайним мерам. Крокер понял, что одно уже это заявление говорит о прощении. Положившись на это, он отправился в Парадиз-Роу, причем облекся в свой лучший фрак и взял перчатки в руку, объявить своему предмету, что от квартиры отказываться нечего, а часы и фисгармонику можно и сохранить.

— Но ведь вас отрешили от должности, — сказала Клара.

— Никогда, никогда!

— Это внесено в книгу. «Отрешить. Б. Б.» Я знаю людей, которые видели эти слова собственными глазами.

— Да оно совсем не так делается, — сказал Крокер, который был совершенно сконфужен.

— Это внесено в книгу, Сэм; а я знаю, что они от этого никогда не отступают.

— Кто это вносил? Ничего внесено не было. Книги не существует, по крайней мере такой. Триббльдэль все сочинил.

— О, Сэм, зачем изорвали вы эти бумаги? Чего другого можно было ожидать? «Отрешить. — Б. Б.» Зачем вы это сделали, вы — жених? Нет, не подходите ко мне. Как же молодой девушке выйти за молодого человека, которому нечем содержать ее. Об этом и думать нечего. Когда я услыхала эти слова: «Отрешить. — Б. Б.», у меня сердце так и упало.

— Ничего подобного нет, — сказал Крокер.

— Чего нет?

— Я вовсе не отрешен от должности.

— О, Сэм, как вы смеете говорить такие вещи?

— Говорю вам — не отрешен. Он написал письмо лорду Гэмпстеду, который всегда был мне другом. Гэмпстед не намерен был позволить, чтоб со мной так поступали. Гэмпстед написал, Эол ответил — это сэр Бореас… я видел письмо, т. е. Гэмпстед рассказал мне его содержание; и я совсем не буду отрешен от должности. Как только я услыхал эту добрую весть, моим первым движением было прибежать так скоро, как ноги меня несли, и сообщить ее моей голубке.

Клара не совсем ему поверила, но она не совсем поверила и Триббльдэлю, когда тот объявил ей об отрешении Крокера от должности. Но содеянное преступление казалось ей таким громадным, что она представить себе не могла, чтоб Крокеру позволили остаться на службе, по совершении его. Крокер получал 150 фунтов. Взвешивая достоинства и недостатки обоих молодых людей, как она часто это делала, приходилось сознаться, что хотя ей и нравилась поэзия Триббльдэля, она, в сущности, отдавала предпочтение беспардонному хвастовству и смелости Крокера. Гражданская служба правительству ее величества также имела, в глазах ее, свою прелесть. Почтамт был гораздо выше конторы Погсона и Литльбёрда. У Погсона и Литльбёрда сидели от 9 до 5. Служебные часы в почтамте были гораздо приличнее — от 10 до 4. Но чего не сделает человек, который показал свой характер, разорвав официальные бумаги? Кроме того, хотя перипетии этой драмы окружили ее затруднениями со всех сторон, ей казалось, что в настоящую минуту она встретит меньше затруднений, если будет держаться Триббльдэля. Перед Крокером она могла оправдаться. Парадиз-Роу уже порешил, что свадьба с Крокером состояться не должна. Когда Триббльдэль явился к ней накануне вечером, она чувствовала себя свободной. Когда она покорилась голосу обольстителя, упала в его объятия, растроганная картиной домашнего счастия, которую он нарисовал, никакие уколы совести не нарушали ее блаженства.

Состоялась ли резолюция сэра Бореаса или нет, — ее не миновать. Она могла опереться на историю с бумагами, если б Крокер начал жаловаться. Но если б она теперь вернулась к своему Крокеру, чем она оправдается перед Триббльдэлем?

— Между нами все кончено, Сэм, — сказала она, закрыв глаза платком.