— Страна ни на минуту не допустила бы этого.
— Тем хуже для страны, — решила милэди, воздевая руки. — Но брат, если возможно, хуже сестры.
— Гэмпстед?
— Он положительно ненавидит всякий призрак аристократии.
— Это нелепо.
— Крайне нелепо, — сказала маркиза, которой показалось, что ее поощряют, — крайне нелепо, ужасно, безобразно. Он — совершенный революционер.
— Ну, нет, мне кажется, — сказал милорд, которому приблизительно известны были политические убеждения Гэмпстеда.
— Право, так. Помилуйте, он поощряет сестру! Он позволил бы ей выйти за башмачника, лишь бы ему удалось унизить родную семью. Подумайте, что я-то должна чувствовать, я, с моими дорогими мальчиками!
— Разве он с ними не ласков?
— Я предпочла бы, чтоб он никогда их не видал!
— Этого я совсем не понимаю, — сказал разгневанный лорд.
Но она совершенно превратно истолковала себе его слова.
— Когда я подумаю, что он такое, до чего он доведет всю семью, если останется в живых, мне невыносимо видеть, как он прикасается к ним. Подумайте о крови Траффордов, о крови Монтрезоров, о крови Готвилей; подумайте о вашей собственной крови, которая теперь сольется с нашей: подумайте, что вся эта кровь будет осквернена потому только, что этому господину угодно устроить позорный, отвратительный брак с исключительной целью унизить нас всех.
— Извините, леди Кинсбёри; я нисколько не буду унижен.
— Подумайте о нас, о моих детях.
— И они также. Может быть, это — несчастие, но унижения тут никакого не будет. Честь может пострадать только от бесчестного. Жалею, что леди Франсес не отдала своего сердца другому, но совершенно уверен, что родовое имя безопасно в ее руках. Что же касается до Гэмпстеда, это — молодой человек, убеждениям которого я не сочувствую, — но я уверен, что он джентльмен.
— Желала бы я, чтоб он умер, — сказала леди Кинсбёри.
— Леди Кинсбёри!
— Желала бы я, чтоб он умер!
— Могу только сказать, — сказал лорд Льюддьютль, поднимаясь со стула, — что вы крайне неудачно выбрали себе поверенного. Лорд Гэмпстед — человек, которого я с гордостью назвал бы своим другом. Политические убеждения человека — его личное дело. Его честь, бескорыстие и даже поведение до некоторой степени принадлежат его семье. Не думаю, чтоб его отец или братья, или мачеха, когда-нибудь будут иметь повод покраснеть за него. — С этим лорд Льюддьютль поклонялся маркизе и вышел из комнаты с такой величавой осанкой, которую едва ли бы узнали те, кто видел, как он таскал ноги в палате общин.