Теперь он снова похож на себя, думает Валентина, и вдруг понимает, что никогда еще не видела его таким довольным после того дня, как у нее случился выкидыш.
– Тео, – говорит она, натягивая брюки на шелковые трусики, – что это за картина? – Она стучит по черному портфелю. – Ее похитили?
Он садится рядом с ней, покусывая губу.
– На этот вопрос трудно ответить.
– Как это? Ты или украл ее, или нет.
Ей даже не верится, что она всерьез задает своему любовнику такой вопрос. Возможно ли, чтобы Тео Стин, искусствовед и историк, получивший прекрасное образование, выросший в приличной нью-йоркской семье, стал похитителем картин?
– Хорошо, – медленно произносит он, удерживая ее взглядом своих магнетических глаз. – Действительно можно сказать, что я украл эту картину, но так же можно утверждать, что фактически это не украденная картина. Уже.
Она ахает. Какой ужас!
– Боже мой, Тео, кто ты?
Валентина таращится на знакомое лицо. Она ведь совсем не знает этого человека, так ведь? Но почему-то сердце подсказывает, что знает. Она не может поверить, что он преступник.
– Что мы теперь будем делать? – спрашивает она, от страха вжимая голову в плечи.
Он берет ее за руки.
– Доверься мне, дорогая.
Она качает головой.
– Ты должна мне поверить. – Он смотрит на часы. – Сейчас я не могу всего сказать, но, обещаю, все объясню тебе позже.
Он встает и приглаживает сбившуюся рубашку.
– Что теперь?
– Мне нужно сойти в Вероне. Там я поймаю машину.
– Почему?
– Будет лучше, если мы поедем раздельно. Ты оставайся в поезде с картиной, а я найду тебя в Венеции.