– Чего ради? Он пока что ничего не сделал, и, вообще-то, мне же будет хуже, если он решит сотрудничать с полицией.
Наконец Тео берет ее руку и легонько сжимает.
– Не волнуйся, любовь моя. Все будет хорошо.
«И почему люди говорят такие слова друг другу, – сердито думает Валентина, – если знать это невозможно?»
Побарабанив пальцами по лежащему на коленях альбому, она решает сменить тему.
– Ну, ты расскажешь мне, что все это означает?
Глаза его снова озаряются, когда он берет альбом и начинает просматривать его.
– Ты сделала все фотографии, – удовлетворенно замечает он. – Черт, они великолепны!
Взгляд его останавливается на снимке, который Валентина рассматривала на световом коробе, – ее фантазия, воплотившаяся в Темной Комнате.
– Выглядит знакомо, – говорит он, бросив на нее лукавый взгляд.
– Ты все это время следил за мной? – шепчет она.
– Конечно. Разве не ради этого все затевалось?
Они смотрят друг другу в глаза, и ее сердце начинает биться быстрее.
– Я вообще-то слабо себе представляю, ради чего все это затевалось, – негромко произносит она. – Почему ты не сказал мне, где ты взял альбом с негативами? Почему не сказал, что это фотографии моей прабабушки, что альбом принадлежит моей семье? Я думала, ты его украл, как и картины…
– Мне хотелось, чтобы ты сама до этого дошла, негатив за негативом. Я думал, тебя это развлечет.
Опять это жуткое слово, от которого ей сразу представляется великосветское застолье с чаем и фальшивыми улыбками.
– Развлечет? – цедит она, закипая от гнева. – Ты втайне от меня ездил к моему брату в Нью-Йорк. Зачем тебе это понадобилось? Почему ты мне ничего не сказал?
– Потому что знал: если я скажу тебе, что хочу встретиться с Маттиа, ты начнешь меня отговаривать, – совершенно спокойно отвечает он.
Она закусывает губу. Тео прав. Она бы запретила ему ехать.
– Валентина, – мягко добавляет он. – А ты изменилась.