– Я здесь каждый день. Я взяла отпуск на работе.
Я оглянулась.
– Где он?
Один из адвокатов передал мне просьбу Ричарда: он хотел меня увидеть. Сначала я не была уверена, что готова согласиться. А потом поняла, что мне это тоже необходимо.
– Ричард отдыхает. Я хотела сначала сама с тобой поговорить, – Морин сделала жест в сторону кресел. – Присядем?
Морин не сразу начинает говорить. Она кладет ногу на ногу, расправляет складку на своем бежевом льняном костюме. У нее явно есть что-то на уме. Я жду, когда она расскажет – что.
– Я очень сожалею обо всем, что произошло между вами с Ричардом, – я вижу, как Морин бросает взгляд на поблекшие желтые пятна у меня на шее.
Но смысл ее слов не соответствует их эмоциональному посылу. Она застыла с прямой спиной, выражение ее лица лишено сочувствия.
Ей все равно, что было бы со мной. Ей всегда было все равно, даже в самом начале, когда я еще надеялась, что мы станем близки.
– Я знаю, что ты во всем винишь только его. Но все не так просто. Ванесса, мой брат многое пережил. Больше, чем ты знаешь. Больше, чем ты можешь себе представить.
Услышав это, я не могу скрыть удивления. Она выставляет Ричарда жертвой.
– Он набросился на меня, – я почти кричу. – Он чуть меня не убил.
Морин, кажется, не обратила внимания на мою вспышку; она просто откашлялась и начала снова.
– Когда умерли наши родители…
– Да, в автомобильной катастрофе.
Она хмурится, как будто моя ремарка ее покоробила. Как будто она бы предпочла, чтобы это был скорее монолог, чем диалог.
– Да. Отец потерял управление. Наш «универсал» врезался в заграждение и перевернулся. Родители погибли на месте. Ричард почти ничего не помнит, но полиция сказала, что, судя по следам заносов, он превысил скорость.
Я отпрянула.
– Ричард не помнит… то есть он был в машине? – вырывается у меня.
– Да, да, – нетерпеливо говорит Морин. – Я это и пытаюсь тебе сказать.