Брак с Медузой

– Но вы перейдете к делу и…

Филлипсо еще не договорил, а Хурензон уже качал головой.

– Мы просто уйдем. Ты причинил слишком много вреда. Если ты сам его не исправишь, мы точно ничего не сможем сделать, разве что применить силу, а на это мы не способны. Но это станет ужасной потерей. Четыреста лет наблюдений… хотел бы я рассказать тебе, на какие ухищрения нам пришлось пойти, чтобы следить за вами, изучать вас, не вмешиваясь. Разумеется, Кеннет Арнольд[9] и шумиха, которую он поднял вокруг нас, облегчили нам задачу.

– Облегчили?

– Ну конечно. У вас, людей, есть талант, поистине чудесный, находить объяснения тому, во что вы не желаете верить. После обнародования теории метеозонда мы зажили припеваючи. Притвориться метеозондом так легко. Хотя они и медленные. Однако лучше всего была та чушь насчет температурных инверсий. Непросто заставить корабль вести себя подобно автомобильным фарам на далекой горе или на Венере, но температурные инверсии? – Он щелкнул пальцами. – Проще не бывает. Никто толком не понимает, что это такое, поэтому они объясняют все. Мы полагали, что составили почти полное руководство по скрытности, однако ты видел сочинение ВВС США? Благослови их Господь! Они даже объяснили наши ошибки. Ну, большую их часть. Тот идиот в Лох-Нессе…

– Погоди, погоди! – взвыл Филлипсо. – Я пытаюсь выяснить, что мне теперь делать и что будет дальше, а ты просто сидишь и мелешь языком!

– Да, да, конечно. Ты прав. Я мелю языком, чтобы избавиться от твоего привкуса во рту. Не то чтобы у меня был рот, да и с языком не сложилось. Фигура речи, сам понимаешь.

– Повтори еще раз. Этот рай на Земле – сколько времени это займет? Как вы собираетесь действовать?

– Посредством твоей следующей книги, полагаю. Придется придумать способ нейтрализовать предыдущие две, сохранив при этом аудиторию. Если ты ринешься вперед сломя голову и просто заявишь, что мы, инопланетяне, – отличные, сообразительные ребята, как это сделали Адамски и Херд[10], твои последователи только разочаруются. Знаю! Я дам тебе оружие против этих твоих… э-э, призраков. Простая формула, простой генератор поля. Мы установим его у всех на виду, а в качестве наживки используем твою прежнюю чепуху – прошу прощения, я имел в виду твои прежние заявления. Нечто, что гарантированно защитит Землю от… э-э, инопланетных захватчиков. – Он улыбнулся. Это было весьма приятное зрелище. – И оно защитит.

– Что ты имеешь в виду?

– Если мы скажем, что радиус действия устройства составляет пятьдесят футов, а в действительности оно покроет, например, две тысячи квадратных миль, если оно будет простым и дешевым, а его чертежи попадут в каждый экземпляр твоей новой книги… Кроме того, нам придется изобразить небольшую утечку информации, чтобы люди, которые не боятся, решили, будто они крадут… хм-м-м.

– Устройство, устройство, что за устройство?

– О, это… – Хурензон очнулся от своих грез. – Снова ярлыки, будь они прокляты. Мне нужно подумать. У вас нет слова для такой штуки.

– Но что она делает?

– Поддерживает связь. То есть позволяет осуществлять абсолютное общение.

– Мы и так неплохо справляемся.

– Вздор! Вы общаетесь посредством ярлыков – посредством слов. Ваши слова – что груда пакетов под рождественской елкой. Вы знаете, от кого они, видите их размер и форму. Иногда они мягкие, иногда гремят или тикают. Но это все. Вы не знаете, что именно скрывается внутри, – и не узнаете, пока не откроете пакет. Вот что сделает это устройство – вскроет ваши слова, чтобы обеспечить полное понимание. Если каждый человек на Земле, вне зависимости от языка, возраста или происхождения, сможет точно понять, чего хочет другой человек, и будет знать, что его тоже понимают, это изменит весь облик вашей планеты. За одну ночь.

Филлипсо обдумал это заявление.

– Нельзя будет торговаться, – наконец сказал он. – Нельзя будет даже… э-э… объяснить ошибку.

– Объяснить будет можно, – возразил Хурензон, – а вот оправдать – нельзя.