Нова. Да, и Гоморра

— Я с Селены, — напомнил Кейтин. — Землю я знаю постольку, поскольку долго там гостил. Это не мой мир.

Лорк его как не слышал.

— Кое в чем Тййи, Себастьян и я весьма схожи. В определяющих нас эмоциях мы трое куда ближе, чем ты и я.

И вновь прошла неприятная секунда, пока Кейтин трактовал агонию искореженного лица.

— Нам проще предсказать реакции друг друга, чем тебе — наши. Некоторые реакции. Да, знаю, не более того. — Он помолчал. — Ты не с Земли, Кейтин. Но Мыш — с Земли. И Князь. Один — беспризорник; другой… Князь Красный. Связаны они так же, как мы с Себастьяном? Цыган меня завораживает. Я его не понимаю. Не так, как, пожалуй, понимаю тебя. Князя я не понимаю тоже.

«Портрет сетевого наездника». Кейтин глянул на дату: конкретный наездник с мечтательными негроидными чертами просеивал туман двести восемьдесят лет назад.

«Портрет юноши»: современный, да. Юноша застыл перед лесом… деревьев? Нет. Это что угодно, только не деревья.

— В середине двадцатого столетия, в тысяча девятьсот пятидесятом году, если точнее… — Кейтин посмотрел в глаза капитану, — на Земле была мелкая страна именем Великая Британия, и в ней, согласно исследованиям, насчитывалось около пятидесяти семи взаимонепонятных диалектов английского. Была еще большая страна именем Соединенные Штаты, с населением в четыре раза больше, чем в Великой Британии, рассеянным по территории в шесть раз больше. Со своими вариантами произношения — но всего два маленьких анклава, меньше двадцати тысяч человек, говорили на языке, который мог быть взаимно непонятным со стандартным. Я привожу в доказательство эти примеры, потому что обе страны говорили, по сути, на одном языке.

«Портрет плачущего ребенка» (2852 н. э., Вега IV).

«Портрет плачущего ребенка» (3052 н. э., Новая Бразилия II).

— Что ты доказываешь, Кейтин?

— Соединенные Штаты были продуктом целого коммуникационного взрыва, движения людей, движения информации, развития кино, радио и телевидения, нормировавших речь и структуру мышления — не само мышление, — иначе говоря, человек А понимал не только человека Б, но и людей Ы, Э и Ю. Сегодня люди, информация и идеи движутся по галактике куда быстрее, чем двигались по Соединенным Штатам в тысяча девятьсот пятидесятом году. Потенциал понимания — сравнительно больший. Мы с вами родились на расстоянии в треть галактики. Если не считать студенческих вылазок в Драконский университет в Центавре, я сейчас впервые за пределами Солнечной системы. И все-таки мы с вами куда ближе в плане структуры информации, чем корнец и валлиец тысячу лет назад. Помните об этом, когда пытаетесь судить о Мыше — и Князе Красном. Великий Змей обвивает колонну на сотне миров, но люди в Плеядах и Внешних Колониях его узнаю́т. Мебель Республики Вега повсюду говорит о своем владельце одно и то же. Значение Эштона Кларка одинаково для вас и меня. Морган убил Андервуда, и это убийство стало частью нашего опыта… — Он запнулся — потому что Лорк посуровел.

— Ты хотел сказать: Андервуд убил Моргана.

— Ой, конечно… я хотел сказать… — Смущение жгло щеки изнутри. — Да… но я не хотел сказать…

Среди картин к ним шла женщина в белом. С прической высокой и серебряной.

Тонкая.

Старая.

— Лорк! — Она протянула руки. — Банни сказала, ты здесь. Можем пойти в мой кабинет.

Конечно! — подумал Кейтин. В основном он видел ее на кадрах пятнадцати-двадцатилетней давности.

— Циана, благодарю. Мы могли подняться и сами. Я не хотел тебя тревожить, вдруг ты занята. Много времени не отниму.