Когда в середине XVI в. испанская корона провозгласила индейцев «свободными», их почти уже не осталось на островах Антильского архипелага. Вместе с коренными жителями отошли в небытие и их семи. Сопровождавшие колонизаторов церковники повсеместно истребляли и разрушали культовые предметы индейцев, сохраняя изделия из золота, которые, как правило, переплавлялись в слитки.
Исчезли с лица земли лепесткообразные топоры и церемониальные скамеечки духо, каменные ожерелья и бесчисленное множество других предметов — немых, но красноречивых свидетелей тех времен, когда здесь обитали гуанахатабеи, тайно и карибы, истребленные во имя золотого тельца, которому поклонялись прибывшие сюда во главе с Колумбом христианские завоеватели…
Сахар, рабы и боги
Истребив коренных жителей Антильских островов, завоеватели уничтожили и их богов. Теперь на этих островах безраздельно господствовал католический бог, не терпящий соперников, беспощадный к инаковерующим, грозный и злопамятный самодержец, в честь которого европейские пришельцы заставляли индейцев сооружать величественные и пышные храмы, великолепие и грандиозные размеры которых должны были внушить покоренным чувство суеверного страха и преклонения перед их победителями.
Вера в искупительную силу Иисуса Христа и девы Марии позволяла совмещать завоевателям практику самых низменных пороков с теорией, в основе которой лежал культ христианских добродетелей. «Возвышенная» теория оправдывала низменную практику на том основании, что человек по вине первородного греха является порочным существом. Спасти же грешника от господнего гнева могут не столько добрые дела, сколько вера во всемогущество провидения, познать сущность которого, а тем самым свою собственную сущность — ибо бог создал человека по своему собственному образу и подобию, простому смертному не дано.
Этот бог должен был быть испанцем по национальности. Во всяком случае он относился к испанцам, как к избранному народу: ведь именно испанцам, по мнению кастильских теологов, он открыл и даровал Новый Свет со всем на нем сущим и живущим.
Слуги христианского бога — священники и миссионеры — сопровождали конкистадоров, воодушевляли и вдохновляли их на кровавые деяния, оправдывали и одобряли богословскими аргументами — ссылками на евангелие и писания отцов церкви чинимые завоевателями жестокости по отношению к местному населению.
Испанская корона, от поддержки которой в то время в значительной степени зависела судьба папского престола, подорванного реформацией, выхлопотала у папы римского право на патронат (покровительство) над церковной иерархией в заморских владениях. Патронат предоставлял испанским королям исключительное право создавать церковные организации (епархии и т. д.), назначать на церковные должности и контролировать деятельность духовенства. Причем папский престол мог сноситься с заморским духовенством только с согласия и через посредство испанской короны, которая брала на себя все расходы по содержанию церковников в колониях. Для этой цели с туземцев и других жителей колоний в принудительном порядке взимали десятину.
Таким образом, патронат превращал колониальное духовенство в послушное орудие в руках испанской короны, интересы которой оно защищало с таким же рвением, как и догматы католической церкви.
Вслед за открытием Антильских островов испанцы «обнаружили» американский континент с богатейшими высокоразвитыми государствами инков и ацтеков, покорение и эксплуатация которых привлекали главную массу испанских завоевателей, монахов, чиновников и авантюристов. Антильские острова стали перевалочным пунктом по пути в Америку. В сказочных Перу и Мексике можно было быстро разбогатеть, обзаведясь поместьем с приписанными к нему индейцами. На Антильских же островах добивались фортуны лишь те, кто уже обладал состоянием и мог приобрести рабов, пот и кровь которых становились чудотворным источником наживы для их обладателей.
В XVI–XVII вв. Антильские острова считались беспокойным и опасным местом, часто подвергавшимся набегам англичан, французов и других соперников Испании, в том числе пиратов, и, по сравнению с такими богатыми золотом и серебром областями, как Перу или Мексика, недоходным. Неудивительно, что на этих островах оседали в основном разного рода авантюристы, среди них были церковники, разыскиваемые властями за различные преступления, попы-расстриги и им подобные проштрафившиеся представители духовного сословия Испании.
Казнь Хатуэя
В XVII в. главным экономическим и политическим центром Карибского района становится Куба, где быстро растет сахарная промышленность, основанная на рабском труде завезенных из Африки негров. Плантаторы отличались буйным и непокорным нравом. Им не уступали в этом церковники. Они обзаводились гаремами, обогащались, дебоширили. Епископ города Сантьяго Хуан Монтьель, назначенный на этот пост в 1655 г., пытался навести порядок среди местной церковной братии, но был отравлен. Такая же участь постигла и епископа Педро де Рейна Мальдонадо. Возмущение недостойным поведением духовенства было столь велико, что церковным властям пришлось в 1680 г. созвать епархиальный собор, запретивший духовникам носить оружие, устраивать танцы в церквах, заниматься контрабандой. Разумеется, решения собора не оказали никакого влияния на поведение церковников, продолжавших бесчинствовать, как и прежде.
«Монастырская жизнь, — отмечает консервативный кубинский историк Сантовения, — порождала бедствия, влияние которых сказывалось на общих интересах острова. В Гаване, где монастырей было больше всего, они наносили и наибольший ущерб обществу. В 1685 г. там было четыре мужских монастыря: св. Доминго, св. Августина, св. Франциска и св. Хуана де Диаса. Число священников и монахов постоянно росло. Среди них были сыновья чиновников и военных. В городе было много монахинь. В монастыре св. Клары их было около 100, все из богатых семейств. Жили они на широкую ногу. Постригаясь, монахини приносили с собой приданое, делали в церковную казну специальные пожертвования, дарили рабов. В Гаване только у монахинь-кларисс было в услужении свыше 250 рабов. Монахини получали значительные суммы денег от доходов с монастырской недвижимой собственности. Они не испытывали нужды или стеснений благодаря доходам, которые получали от приписанных к их монастырям земельных участков. Все это наносило огромный вред экономике острова».{14}
Церковники в XVII–XVIII вв. владели сахарными и табачными плантациями. Они участвовали в торговле (в том числе контрабандной) табаком. Получаемые прибыли, как пишет кубинский ученый Фернандо Ортис, заставили их относиться к табачному зелью довольно благосклонно, несмотря на его «сатанинское», по мнению богословов, происхождение. В конце концов дьявол, соблазняя верующих табаком, действовал против своих же интересов, ибо тем самым увеличивал церковные доходы. Таким образом, не без иронии отмечает Ортис, интересы дьявола и священников совпадали: как великий искуситель, так и служители бога были кровно заинтересованы в отравлении никотином христианских народов…{15}
Но главным источником обогащения как светских, так и духовных колонизаторов был сахар, вернее, рабский труд африканцев, производивших этот драгоценный продукт. Рабами пользовались все колонизаторы, какой бы веры они ни придерживались, — ярые паписты испанцы и французы, пуритане англичане и реформаты голландцы. Рабы приносили прибыль, и церковники всех христианских толков морально оправдывали и благословляли работорговлю и рабовладение со всеми их жестокостями, ужасами и преступлениями…
Хотя негров-рабов испанские завоеватели стали ввозить еще в XVI в., только после захвата англичанами Гаваны в 1762 г. применение африканского рабского труда принимает на Кубе большие размеры. С одной стороны, англичане, продержав Гавану под своим контролем всего лишь один год, ухитрились за этот короткий срок ввезти на остров и продать там около одиннадцати тысяч рабов из Африки, с другой стороны, в связи с расширением национального рынка в Испании — результат экономических реформ Карла III, значительно повысился в этой стране спрос на сахар. Все это стимулировало развитие тростникового плантационного хозяйства на Кубе, основанного на африканском рабском труде.
В последующие 25 лет после ухода англичан из Гаваны испанцы ввезли на остров свыше 30 тысяч рабов, т. е. около половины того, что было ввезено за все предыдущие 250 лет их колониального владычества. Производство сахара в этот период резко возросло, способствуя общему экономическому развитию острова. Если до сахарного бума Гавана посещалась только немногими кораблями, то в 1769–1774 гг. в ней побывало более четырехсот кораблей. В этот период Гавана по числу жителей превышает такие торговые порты Северной Америки, как Бостон, Нью-Йорк и Филадельфия.
Не менее быстро, благодаря развитию сахарного плантационного хозяйства, росло и население английских владений в Карибском районе. Так, например, безлюдный остров Барбадос, захваченный англичанами в 1625 г., быстро был превращен ими в огромную сахарную плантацию. Сахарный тростник стали культивировать на этом острове в 1640 г., три года спустя на сахарных плантациях там уже работало 6 тысяч рабов, в 1655 г. их уже было 20 тысяч, а в 1792 г. — свыше 64 тысяч.{16} Если учесть умерших и бежавших, то можно сказать, что на Барбадос за 50 лет было ввезено не менее 100 тысяч рабов.
Африканцами-рабами стали заселять свои владения в Карибском море и другие колониальные державы — Франция, Голландия. В XVIII в. сотни тысяч африканцев были насильственно перевезены в этот район и обречены на рабский труд, обогащающий сахарократов — богатых плантаторов-сахарозаводчиков, а заодно с ними их духовных исповедников и наставников — рясоносных служителей христианского бога.
ebooksa