В декабре 1898 г., несколько месяцев спустя после захвата острова Соединенными Штатами, кубинская газета «Эль Грито де Хара» писала: «Куба, как и все страны Латинской Америки, была пристанищем и золотоносной жилой для честолюбивых испанских прелатов, изгнанных за различные проступки из своих епархий в метрополии. Сюда они прибывали меньше всего для того, чтобы проповедовать церковные догмы, католическую веру, мораль. Здесь они проявляли свою страсть к власти, веру заменяли наживой и ростовщичеством, благотворительность — тиранией. Богом большинства священников был подлый металл. В период своего господства они не думали о спасении душ или напутствии умирающих, а стремились сколачивать состояния, властвовать, собирать церковные подати».{30}
За годы американской оккупации острова мнение кубинцев о католическом духовенстве нисколько не изменилось. Вскоре после ухода американцев другая кубинская газета, «Эль Мундо», писала: «Духовенство утратило свое влияние на Кубе. Наш народ испытывает отвращение к рясе. Еще живо воспоминание о всем том зле, которое причинило духовенство нашей стране. Церковники на Кубе были диверсантами, шпионами и информаторами на службе испанских властей. Они пытались в школах учить детей ненавидеть их родителей-кубинцев, а детей испанцев — уроженцев Кубы — ненавидеть их родную землю. В их школах господствует порок. Церковными школами руководят развратники, скрывающиеся под священным покровом лицемерия. Они все еще находят дураков, которых могут эксплуатировать, одурманивая глупыми сказками. Наш народ совсем не нуждается в священниках, он прекрасно может обойтись без них…»{31}
Ориша становятся христианскими святыми
На Кубе кроме католической церкви и различных протестантских сект имеются афро-христианские культы синкретического типа. Мы будем именовать их афро-кубинскими культами в отличие от подобных же культов на других Антильских островах.
Хотя афро-кубинские культы существуют уже давно, они изучены еще очень слабо. Одна из причин этого — отношение правящих кругов буржуазной Кубы к негритянским массам. После провозглашения независимости Кубы в начале XX в. новые власти острова, находившиеся под влиянием Соединенных Штатов, с пренебрежением относились к негритянскому населению, всячески ущемляли его права, принижали его вклад в освободительную борьбу, отрицали наличие африканских элементов в кубинской национальной культуре. Все, что напоминало Африку, — песни, танцы, обычаи — кубинская буржуазия считала варварством, непристойностью, плохим тоном. В «хорошем» обществе не принимали негров, им был закрыт доступ к высоким правительственным и армейским должностям, в аристократические клубы.
Гнев, вызванный дискриминацией, практикуемой правящими кругами, вылился в 1912 г. в восстание, которое было потоплено в крови. С дискриминацией, принимавшей различные формы и оттенки, покончила только социалистическая революция в 1959 г.
Правящие круги Кубы не менее враждебно относились к любым проявлениям среди населения африканских культов, которые считались ими языческими, колдовскими. Для них африканские религиозные обряды были варварскими суевериями. Руководители негритянских сект преследовались полицейскими властями, им приписывались всевозможные преступные деяния — ритуальные убийства, половая извращенность, употребление наркотиков. Правящие круги не предпринимали мер к научному изучению этих сект, к выяснению подлинных причин их возникновения и влияния на негритянское население.
Одним из первых, кто взялся за эту работу, был Фернандо Ортис, известный кубинский ученый-антрополог, этнограф и историк. Он опубликовал в 1917 г. в Мадриде (на острове не нашлось для этой книги издателя) исследование о неграх-колдунах на Кубе.
Как рассказывал Фернандо Ортис автору, его книга вызвала скандал в высшем обществе Гаваны. Ученый осмелился утверждать, что, во-первых, африканские культы широко распространены среди кубинского населения, во-вторых, что они ничем не хуже католического или любого другого христианского культа, которым также свойственны различного рода суеверия и предрассудки, в том числе использование различных магических, колдовских приемов, как и африканским религиям. Разумеется, такое утверждение не могло не шокировать сторонников превосходства белой расы.
Фернандо Ортис своими исследованиями открыл дорогу к научному изучению африканских культов на Кубе. В 30-х годах нашего века Ортис основал Общество афро-кубинских исследований, в журнале которого появилось несколько работ об упомянутых культах. После революции их изучение ведется в Институте этнологии и фольклора кубинской Академии наук. Однако, несмотря на наличие ряда работ, наши знания об этих культах все еще ограничены. Мало или почти ничего не известно о механизме их синкретизации с католичеством, как они действовали в прошлом веке или вообще существовали ли они тогда.
Афро-кубинские культы можно разделить на две группы: культы типа сантерии и спиритические секты. В первой группе преобладают элементы африканских верований, во второй — элементы христианства. Предполагается, что и те, и другие культы стали развиваться уже после провозглашения независимости — в начале нашего столетия.
Как уже было сказано, католическая церковь в колониальный период не особенно пеклась о спасении душ рабов или свободных негров и мулатов. От рабов требовалось одно — чтобы они работали, а выполняют ли они при этом христианские обряды или нет, это никого не беспокоило и не интересовало. От свободных же негров и мулатов требовалось, чтобы они «знали свое место», не бунтовали против властей, а каким богам при этом они поклоняются, никого не заботило. Все это способствовало тому, что рабы и свободные негры и мулаты сохранили элементы своих африканских верований и тайно отдавали им дань. На Кубе, как и на других Антильских островах, эти элементы претерпевали различного рода изменения. Рабы ввозились на острова из различных мест Западной Африки, они представляли самые различные племена, языки и культы. Подсчитано, что на Кубе были представлены 84 африканских племени и народности. Непродолжительность жизни раба и то обстоятельство, что он только в редких случаях обзаводился семьей, каторжный характер его труда — все это не способствовало укоренению или сохранению, но крайней мере в его первоначальном виде, африканских обычаев и верований, с которыми раб приезжал на Кубу. Однако на тех плантациях, где имелись большие группы рабов из одного племени или, как говорили испанцы, «нации», а среди них попадались и племенные вожди, и жрецы, и колдуны, возрождался тот или другой африканский культ. Как правило, выживал развитый культ, представлявший большое племя или народность. К нему, по всей вероятности, примыкали рабы, исповедовавшие у себя на родине другие культы, внося в него элементы своих верований. Эта смесь африканских верований пополнялась элементами христианской религии, которая не могла не привлекать рабов хотя бы потому, что она была религией рабовладельцев, ненавистных, но всемогущих. Рабы стремились использовать магическую силу христианских богов (святых) для облегчения своей участи. С другой стороны, поклонением христианским святым можно было маскировать поклонение африканским божествам, которые для пущей убедительности отождествлялись с первыми.
В этом сложном и противоречивом процессе приспособления африканских культов к новым условиям некоторые старые боги приобретали новые функции или даже имена, другие исчезали, пантеон же пополнялся за счет католических святых, а ритуал — некоторыми элементами католической обрядности. Изменялась и сама форма моления в сторону ее максимального упрощения, ибо в условиях рабства было невозможно соблюдать все без исключения африканские обряды.
На Кубе основой для возникновения таких синкретических культов в колониальный период служили негритянские братства — кабильдо, широко распространенные в Гаване и других городах Кубы в XIX в. и объединявшие по племенному признаку негров-рабов, проживавших в городе, главным образом господскую челядь и ремесленников. Члены таких кабильдо собирались на католические праздники и под гром барабанов плясали «по африканскому обычаю», как отмечают современники. Несомненно, что и барабаны, и танцы, и пляски в данном случае были не просто забавой и приятным времяпрепровождением, а имели ритуальное значение.
Испанские власти и рабовладельцы разрешали деятельность таких братств, ибо они, как было замечено, действовали на рабов «успокаивающе». Собственно говоря, испанцы в этом не были оригинальны: португальские рабовладельцы в Бразилии поступали точно так же. Французский ученый Роже Бастид пишет в своем труде о негритянских культах в этой стране: «Первая причина, заставлявшая рабовладельцев разрешать рабам веселиться „согласно обычаям их нации“, — будь то в воскресенье вечером или в „освященные нашей пресвятой матерью церковью“ праздничные дни, — основывалась на чисто экономической выгоде: было замечено, что если рабам разрешалось время от времени свободно веселиться, то они работали лучше, чем если бы им приходилось трудиться без перерывов».{32} Без таких периодических «встрясок», отмечали рабовладельцы, рабы становились вялыми, меланхоличными, апатичными. Была и другая выгода рабовладельцам от этих праздников. Они сближали рабов, мужчин и женщин, способствовали, так сказать, их воспроизводству «без вложения дополнительного капитала», как не без юмора отмечает Роже Бастид. Во время этих празднеств рабы танцевали перед изображениями католических святых. «Белые думали, — пишет Бастид, — что рабы танцевали в честь непорочной девы и святых, в действительности же непорочная дева и святые служили ширмой, и ритуальные „балеты“, смысл которых не улавливали рабовладельцы, славили ориша и воду´[8]… Музыка барабанов сокращала расстояния, она преодолевала океан, переносила рабов в далекую Африку и создавала путем страстной экзальтации общность людей, объединенных одним и тем же коллективным сознанием…»{33} То же самое происходило и на Кубе.
Члены кабильдо избирали свои власти — короля, королеву, майорала, тамбурмажора, казначея. На эти должности назначались самые уважаемые и старые члены племени, объединенного данным кабильдо.
В число избираемых, несомненно, попадали те из африканцев, которые у себя на родине играли какую-нибудь общественную роль — вождя племени, шамана, жреца или состояли с ними в родстве. Руководители кабильдо имели большой авторитет среди рабов, и их влияние испанцы часто использовали в своих интересах.
В прошлом столетии в Гаване, Сантьяго и других городах имелись кабильдо, объединявшие членов народностей йоруба (на Кубе их называли лукуми), арара, карабали, конго, биби, абайа, суама и т. д. Участники кабильдо принимали живейшее участие в карнавалах и в католических религиозных процессиях.
Постепенно членами кабильдо становились свободные негры и мулаты. Именно они щедро финансировали деятельность кабильдо, иногда завещали им свое состояние. Члены кабильдо получали таким образом возможность приобретать для своей организации помещение, в котором проводились собрания и другие церемонии.
В конце XIX в., после отмены рабства, по приказу испанских властей кабильдо были реорганизованы в обычные общества взаимопомощи и отдыха, в которых король и королева были заменены председателем и председательницей, а прежнее племенное название кабильдо — именем одного из католических святых. Так появились на Кубе клубы имени св. Эмилиана, св. Иосифа и им подобные. Одновременно с этой реформой испанские власти запретили участие негритянских ансамблей — компарсас — в карнавальных шествиях.
ebooksa