Ничего не изменить

Глава пятнадцатая. Битые стекла

Путь был продолжен утром. Они плотно позавтракали, разведя костер прямо на дороге, а Виктор был погружен в карту, постоянно делая пометки карандашом. Путь предстоял долгий, не известно как и где упали ракеты, где прошла смерть. Потому он помечал все крупные города и военные объекты, которые помнил со службы – их стоило избегать.

Шкипер кратко повторил рассказ о Харитонове и Устюге, когда они ложились спать вчера – Симонов все время перебивал его, повторяя «ну бывает же такое, а?». Подводники, эти живучие черти, выбрались из ядерной бойни и нашли спасение для них тоже. Нельзя было подвергать их опасности, заставляя пришвартоваться к берегу – два гражданских не стоило такого риска ради целого экипажа. Это понимали оба моряка и были согласны, что самостоятельно им добраться будет легче и надежнее.

Асфальт зашуршал под шинами, Смутьянов вытащил руку с дозиметром из окна и они двинусь вперед. Лес, лес и лес. Сплошная зеленая стена за окном и впереди, преградившая поворот. Тонкие линии серой дороги сходились где-то в дали, серо-белой разметкой. Ехать не больше пяти часов. Совсем рядом. Они едут домой, как бы он не назывался теперь.

Пришлось проехать несколько городов – они были либо пусты, либо сожжены дотла. Везде одинаковая картина: брошенная техника, трупы на улицах, горящие квартиры, пожар в которых сдерживал прорвавшийся водопровод. Пляска смерти над могилой человечества.

– Виктор, что там дальше? – Симонов то и дело спрашивал шкипера, что дальше и сколько они проехали. Нервничал.

– Дальше Ахтме, после второго поворота – направо. Несколько деревень и город, в двадцати километрах на север военная база – надеюсь, проскочим, если по ним ударили – Смутьянов внимательно рассматривал карту.

– Может южнее возьмем? – дозорный обеспокоенно посмотрел на товарища.

– Нет, не стоит, в объезд долго. И так уже срезал по максимуму, ближе только по морю – протерев глаза, Виктор откинул голову на подголовник – Посплю немного.

– Добре – кивнул дозорный и сосредоточился на дороге.

Сон наступил быстро и незаметно. Укачало, наверное. Виктору почему-то снилось, что он снова идет в поход на старом своем корабле: по специальному приглашению от Великобритании они шли с дружеским визитом в колыбель Старого Света. Он был совсем молодой, старший матрос, но запомнил этот поход надолго. Смены в машинном отделении сменялись глубоким сном в кубрике, ход не прекращался ни на секунду, неделю подряд. Иногда за сутки не приходилось и на верхнюю палубу выходить, глотнуть свежего воздуха – кипящее масло, очистка фильтра, смена, прием пищи, глубокий сон на шконке. Виктор улыбался во сне – вспомнил, что свет даже не включали, а начальство не беспокоило усталых матросов. Пусть спят, заслужили. А то чувство, когда вокруг темнота, тишина и вода за бортом, осталось с ним навсегда. Моряка укачивало море, неся сквозь волны в утробе корабля. Такие же чувства испытывают дети в утробе матери. Самый сладкий из всех снов.

Пробуждение было неожиданным и грубым – машина попала колесом в яму и Смутьянов подпрыгнув, громко клацнул зубами, когда расслабленные челюсти столкнулись друг-с-другом. Возмущенно осмотревшись, он потер подбородок и встряхнул волосами.

– Ты чего творишь? – уставился он на Симонова.

– Извеняй, случайно вышло. Проснулся? – дозорный виновато пожал плечами.

– Как тут не проснешься, чуть челюсти не лишился по твоей милости – шкипер недовольно потер подбородок – Где мы?

– Проехали городок, 50 километров позади.

– Становимся – впереди деревни, солнце к закату, поужинаем, поищем людей в домах и заночуем. Двинемся с рассветом.

Они въехали по разбитому деревянному мостку и встали напротив большого красивого дома. Проверив, что машина в порядке, долили бензина из канистры и прошлись по деревне. Пусто. Заходя в каждый дом они натыкались на беспорядок, следы сбежавших жителей, запустение и тишину. В одном из домов Смутьянов замешкался и не заметил, как потерял Вячеслава.

– Слава! – сердце забилось чаще от волнения и старый моряк взлетел по лестнице в дом. Дозорный стоял посреди горницы спиной к двери и держался за сердце. Подойдя к нему, Виктор увидел, что Симонов прижимает к груди кусок какой-то доски и плачет. «Повредился в уме. Химия. Нам конец» – промелькнуло у шкипера.

– Слава… ты это… ты чего? – с осторожностью он встал перед другом. Тот долго не отвечал, беззвучно роняя слезы на усталое худое лицо.