С каждым утверждением он оставлял короткие, лишающие воли поцелуи на дрожащих губах, пока, наконец, не захватил ее рот сладким глубоким поцелуем, в котором истосковавшаяся Бетти совершенно потерялась и растаяла.
А , учитывая, что Дерил как раз раздвинул ей ноги и добрался до трусиков, и уже даже успел стащить их, действуя с привычной сноровкой и четкостью, то шансов на сопротивление и вообще на осмысление всего происходящего у Бетти не было.
Она только застонала негромко и сладко прямо в рот увлеченно целующему ее Мерлу, когда ощутила губы Дерила там, внизу, где хотелось больше всего. Уцепилась за напряженные плечи наклонившегося к ней мужчины, не в силах удержаться от громких стонов, когда Дерил проник в нее двумя пальцами, находя ту саму, очень важную точку и прицельно касаясь ее в абсолютно правильном ритме. Все это время он не переставал дразнить языком клитор, в перерывах умудряясь нести шепотом какую-то умоляюще-восхищенную чушь о том, какая она красивая , какая она сладкая, как он скучал, как он хотел, какой он мудак, какой он олень, и что больше никогда, никогда, никогда...
Бетти, может, и хотела бы ему что-то ответить, но не могла. Мерл не позволял отвлекаться, увлеченно исследуя твердыми губами напряженную грудь, после кормления ребенка ставшую еще больше и чувствительнее, предусмотрительно закрыв ей рот широкой, как лопата, ладонью. И это было правильно, потому что стонами она вполне могла перебудить пол тюрьмы, и приветственные мероприятия пришлось бы переносить на другое время. А терпения на это не было ни у кого!
Бет, сладко дрогнув в руках Мерла, непроизвольно сжала бедра, выгнулась и кончила, заливаясь слезами освобождения и мыча в закрывшую ей рот ладонь.
Дерил тут же дернул ее на себя, усаживаясь на кровати и устраивая ее на коленях спиной к Мерлу, впился к мягкие губы долгим поцелуем, и Бетти опять дернуло сладким током от собственного вкуса на его губах.
Голова закружилась, и голос Мерла и его жаркое дыхание на затылке она ощутила невозможно остро:
- Вот так, вот так, правильно все, молодец, девочка, приподнимись чуток, вот так, хорошая, хорошая моя...
Его руки действовали быстро и ловко, дорывая трусики и приподнимая за попку, чтоб удобнее усадить на уже расстегнувшего ширинку на джинсах Дерила.
Бет изогнулась и застонала, когда почувствовала, наконец, его в себе, когда ощутила первые , еще только набирающие силу толчки, жесткие и несдержанные. Как и он сам.
Как она скучала! Боже, как она скучала по ним! По этим идиотам, изменщикам, грубиянам! Невозможно, даже представить невозможно кого-то другого на их месте! И не надо ей никого! И никогда не будет надо!
Дерил лег поперек койки, утащив ее за собой, прижав к груди так крепко и жестко, что Бет и пошевелиться не могла, только сладко вздрагивала, ощущая его движения в себе, становящиеся все грубее и жаднее.
И глядя безотрывно в чернущие пьяные глаза.
А затем она почувствовала на своих голых, задранных вверх ягодицах грубые мозолистые пальцы, опытно и щедро проехавшиеся по совершенно мокрой от ее соков промежности и углубившиеся, легко и привычно, в еще одно отверстие, и внутри остро и предвкушающе дрогнуло. Так она тоже любила, безумно любила , и знала, что Мерл сделает все правильно.
Он чуть приподнял ее за плечи, отрывая от брата и перехватывая за горло, пока проникал внутрь. Медленно, осторожно. Мучительно тянуще. Широким движением лизнул шею, опустил ее опять на грудь брата и раскачивающе двинулся.
И Бетти непременно закричала бы, так, как она кричала раньше, от растянутости и невероятного чувства наполненности, но Дерил поймал этот ее порыв и моментально прижал лицом к груди, глуша звук. А то набежит пол тюрьмы мигом. А свидетели им были слегка не к месту.
Измученные воздержанием и дикой потребностью друг в друге, они, само собой долго не продержались. Бетти повезло больше всех, она успела кончить несколько раз, умирая от нереально острых, прошивающих все тело волн удовольствия и безостановочно крича сначала в грудь Дерила, а затем в ладонь Мерла.
Братья после еще долго нацеловывали свою вновь обретенную женщину, не спеша шевелиться и безостановочно лаская измученную Бетти, нашептывая, наговаривая, убеждая в два голоса, что они не при делах, что это все подлый навет и поклеп, что они только ее любят, только о ней думают, и сейчас еще разок это докажут. Или не разок.
А Бетти утомленно подремывала на груди у младшего Диксона, счастливо ежась от ласковых наглаживаний старшего, и вообще ни о чем не думала. И их не слушала. Потому , нафиг эти слова. И что она за дура? И как она жила без них целую неделю? И зачем она слушала Мегги? И где это ее так переклинило?
И когда ее мужчины, переглянувшись, стащили матрас на пол, и начали медленно, но неуклонно наращивать темп ласк, явно намереваясь еще раз убедить их жену в своей полнейшей, абсолютной невиновности, Бет только довольно и податливо выгнулась в их руках, не собираясь проявлять инициативы. С Диксонами это было ни к чему.
ebooksa