Жаль, что нельзя развестись с ним за один день! Еще несколько месяцев придется бегать в суд, где нас будут усиленно пытаться примирить. Но я-то, как никто другой, понимаю: это абсолютно бесполезно – всё равно, что попробовать затолкать обратно в гусеничный кокон бабочку, расправившую крылья.
«Моторола» все еще надсадно разрывается мелодией звонка, а я, глядя на нее, вспоминаю, как легко, одним кивком головы, Карен согласился со мной развестись, когда собирался жениться на Марии, считая ее богачкой. И теперь он всерьез считает: я поверю, что в нем вновь расцвели сильные чувства ко мне? Неужели он не понимает, что смешон и жалок в своей попытке снова подобраться к генеральскому наследству! Лучше пусть готовится пилить пополам свою любимую красную «Ауди» и прочее приобретенное в нашем браке имущество в рамках процесса о разводе!
Мой мобильный замолкает ненадолго, а затем снова разражается пиликающей мелодией. Опять, наверное, мой непонятливый муж.
Однако на этот раз на тускло светящемся экранчике я вижу цифры номера, который узнала лишь недавно, но выучила наизусть. Сердце толкается в грудь и падает куда-то в желудок.
Это Антон. Он тоже с завидным упорством каждый день пытается мне дозвониться, но я твердо держу данное самой себе обещание не отвечать на его звонки.
Вчера после похорон Деда, о дате и месте которых, он, разумеется, заранее разузнал, Городецкий попытался подойти ко мне прямо там, на кладбище. Но я, завидев его приближение и воспользовавшись большим стечением народа, смылась, увильнув от объяснений.
Чувствую, что мне все равно не избежать откровенного разговора с ним, но изо всех сил оттягиваю этот момент. Я не очень люблю говорить людям неприятные вещи.
Я уже хочу убрать телефон обратно в карман, но он, лишь несколько секунд помолчав, снова взывает ко мне с того же номера. Нет, так не пойдет. Сколько можно прятать голову в песок? Я отвечаю на звонок:
– Слушаю…
– Ленка, это я! – почти кричит в трубку Антон. – Ты почему не отвечаешь на звонки? У тебя всё в порядке?
– Да. У меня всё хорошо, – произношу я бесцветным голосом.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально, – коротко роняю я.
– Можно к тебе приехать? – вопрос звучит робко, но с надеждой.
– Зачем? – обрезаю я этой надежде крылья.
– Ну… Я так давно тебя не видел – с прошлой недели. Очень соскучился.
– По мне или по моему наследству? – не выдерживаю я.
Городецкий теряется от такой прямоты:
– Не понял…
– Что тут не понятного? – жестко отвечаю я. – Все вы одинаковые со своим бубновым интересом… Знаешь, ты мне, пожалуйста, больше не звони…