– Зверски.
– Нет… Такие слова для нее ничего не значили. Она убила хозяйку так же, как делала это с карпами, удивляясь, что она кричит.
– А что вы сделали дальше?
– Я… я была просто не в состоянии здраво рассуждать. Я подобрала топорик и… не знаю, чего я хотела на самом деле. Я боялась, что Эванжелина продолжит кромсать мадам Лафуа…
– И вы подумали, что если люди бальи не обнаружат орудие преступления рядом с дурочкой, они не заподозрят ее в убийстве?
Мадлен Фроментен кивнула в знак согласия.
– Я бросила топорик в заросли шалфея, а потом присоединилась к остальным, сказав, что укус больше меня не беспокоит и что я немного отдохнула в тени. Я знала: Эванжелина забудет, что я приходила.
– Но… почему вы об этом не сказали? Ведь Гарена Лафуа могли заподозрить в убийстве жены, – заметил Ардуин.
– О… я бы ни за что не позволила, чтобы его обвинили. Тогда я бы стала свидетельствовать безо всяких денег. Но… я подумала, что вот так обвинять бедную дурочку будет не христианским поступком. Я хотела… избавить палача от мук совести, – закончила она, даже не подозревая, что говорит о своем собеседнике.
– Что ж, вам не откажешь в рассудительности, – согласился Ардуин. – Прощайте, Мадлен. Я узнал все, что мне было важно выяснить.
Он кивнул ей на прощание и хотел удалиться, но женщина удержала его за рукав куртки.
– Мессир, вы ведь не станете упоминать мое имя?
– Нет, успокойтесь. Мне будет достаточно заверить своей честью, что девица Какет действительно виновна в убийстве своей хозяйки. Арно де Тизан как раз этого и хочет – успокоить свою совесть. И с моей помощью у него это получится.
Он ошибался, но узнать это ему предстояло гораздо позже.
31
Весь день Эмиль Шапп злился, мысленно сыпля ругательствами и проклятиями. Когда же толстый Карл с дряблым подбородком отправится в свои апартаменты, чтобы там, как он всегда говорил, «спокойно подумать о неотложных делах королевства», а на самом деле зевать, широко открыв рот? Молодой секретарь решил, что его высочество, скорее всего, плюхнется в кровать, чтобы храпеть там до самого ужина.
Он украдкой следил из своего маленького, заставленного мебелью кабинета, открыв дверь в большой зал будто бы для того, чтобы быть готовым выполнить малейшее распоряжение брата короля. Правда, распоряжения поступали не особенно часто: Карл только и делал, что мечтал о коронах и завоеваниях, воображая себе, как посредством их расплатится со своими бесчисленными долгами, а вовсе не об управлении вверенными ему землями. При всей своей язвительности и скептицизме Карл не мог разглядеть правды: Филипп Красивый вовсе не нуждался в брате как в министре или советнике. Напротив, короля полностью устраивала его постоянная поддержка и, без сомнения, неподдельная нежность, что и объясняло уступчивость, с которой тот относился к требованиям своего младшего брата.
Наконец Карл де Валуа убрался, так не сказав ни слова своему молодому секретарю и даже не взглянув в его сторону. Эмиль закрыл рог с чернилами и старательно разложил листы бумаги в две разные стопки: малопривлекательные обрывки для посланий слугам и вассалам и целые листы для важной корреспонденции. На самом деле мессир де Валуа не предписывал никакой экономии; он даже не догадывался о дороговизне бумаги, так как она оплачивалась королевскими денье. Но в то же время эта ловкость давала Эмилю возможность каждую неделю потихоньку откладывать несколько листочков. Он также получал свою скромную выгоду. До недавнего времени эти мелкие кражи не портили настроения молодому человеку; они лишь увеличивали список его претензий к брату короля. Это потому, что тот его всегда унижал, презирал, не замечал! Только поэтому он и стал таким нечестным, вот и всё! Эмиль Шапп рассуждал подобно множеству предателей, которые путем разнообразных софизмов пытаются сохранить хотя бы подобие самоуважения. Чтобы оправдать собственную низость, следует обвинить в совершаемом тобой зле кого-то другого.
ebooksa