– Это безобразие! – возмущается распорядительница. – Мельникова, даже если вы нечаянно положили ожерелье в сумку Кодры, должны были сразу признаться, а не ждать, пока её проверят, а вас заподозрят!
– Простите! Я не хотела!
– Вы будете дисквалифицированы и лишены титула королевы красоты!
– Не надо! Пожалуйста!
– Кодра, подойдите сюда! Сейчас мы выйдем на сцену и объявим, что Мельникова не может считаться победительницей! Вам вручат её корону!
Что? Зачем это? Вот глупость! Мне не нужна такая победа!
– Не надо, прошу вас! У меня нет претензий к Нине! Она заслужила свой титул, и пусть главная корона останется у неё.
Распорядительница смотрит на меня с недоумением. Неужели так трудно понять, что мне не нужна победа, доставшаяся за кулисами?!
Кароль улыбнулся своему воспоминанию. Кто может сегодня признать в горделивой, уверенной звезде Ирине Мишиной перепуганную, заплаканную девушку, на которую окружающие смотрели так, будто сами видели, как она воровала? Вот бы так всегда разрешались подобные ситуации…
Однако пора возвращаться к делам. Можно рассчитывать, что действие лицензии вот-вот восстановят, но пока придётся действовать тихо и неофициально. А значит, прежде всего просто подумать. Итак, противник нас опережает, действует на нашей территории, притом угрожающе и очень агрессивно. И каковы могут быть сейчас его планы? – размышлял Андрей. – Как вёл бы себя я сам, если бы вдруг оказался на месте противника?
Аня медленно приходила в себя, измученная неравной борьбой с морской стихией. Она сидела под тем самым деревом, за которое цеплялась, когда вода захлестнула, и всё никак не могла отдышаться, Однако минуты шли, морская вода была уже далеко – там, откуда нагрянула, – тучи на небе разошлись, и теперь пригревало солнце, неся тепло и успокоение.
– Госпожа! Ты спасла нас! – послышался хриплый голос. Аня обернулась: к ней обращался один из бородачей, тот, который говорил по-русски. Всего час назад такой надменный и неприступный, он стоял теперь рядом на коленях, молитвенно сложив руки, и смотрел на Аню, словно на нечто божественное.
– Не надо, – ответила Аня тоже хрипло и закашлялась. – Не надо вставать на колени. Мы все спаслись, опасность ушла.
Шатаясь, она поднялась на ноги и только теперь вспомнила, что последние полчаса или больше провела босиком. Израненные ступни просили об отдыхе. Одна босоножка, измазанная илом и песком, оказалась на ближайшем кустарнике, а другая валялась шагах в двадцати вниз. Проследив за взглядом молодой женщины, бородач отважно ринулся в кустарник, словно не замечая колючки, и снял босоножку, а затем спустился и принёс вторую.
– Спасибо, – улыбнулась Аня, отряхнула ступни от налипшей грязи и обулась. Стало немного легче.
– Меня зовут Али, а его – бородач указал на второго, который сидел у каменной стены и тряс головой – Ахмед.
– Очень приятно, – улыбнулась женщина. Она снова подумала, не раскрыть ли свои познания в арабском, но решила, что это всегда успеется. Сейчас Али благодарит, а что будет, когда появятся его начальники? Кстати, что с самолётом?
Она бросила взгляд вниз и не сдержала удивлённое восклицание: на взлётно-посадочной полосе ничего не было. Неужели волна смыла машину, растерзала её, утащила в пучину?
– Али! Наш самолёт!
Бородач растерянно посмотрел вниз и испуганно закричал. Ахмед перестал трясти головой, подбежал к товарищу и присоединился к его стенаниям. Аня взяла себя в руки: