– Что именно?
– Родимое пятно, похожее на бубновую масть! Я уже однажды видел точно такое. Откуда оно у тебя?
– Что за глупый вопрос! По дешевке купила на толкучке. Специально, чтобы тебя попугать.
Нет, он еще ничего не понял. Но тревога и смутные подозрения уже вползали угарным облаком в спальню.
– Такого не бывает, чтобы две одинаковые родинки на одном и том же месте у двух разных людей… – Его любовный пыл мгновенно улетучился. – У тебя есть сестра?
– Нет у меня никакой сестры, дорогой.
Теперь он смотрел на нее почти с мистическим ужасом.
– Ты должна объяснить мне, Синди, что все это значит.
– Только то, что никакая я не Синди, а «Крапленая», как ты однажды окрестил меня. И что пришла я по твою душу, – ласково промурлыкала Катя.
– Т…ты хочешь сказать, что ты и Погодина…
– Ну да. Я хочу сказать, что я и есть Погодина.
Он наморщил лоб, мучительно пытаясь осмыслить происходящее с ним.
– А как же все это? – Он выразительно обрисовал руками ее формы. – И потом… У нее были кривые зубы, торчащие уши, ужасный нос… Где все это? Да нет, – отмахнулся он, как от наваждения. – Такое просто невозможно. Ты разыгрываешь меня. Но зачем? Кто тебя подучил? Она? Вы вместе задумали разыграть меня, верно? – Хитро улыбнувшись, он вдруг послюнявил большой палец и попробовал потереть родимое пятно на ее груди.
– Не трудись, босс. Оно не смывается. Моя бедная мама прочно приклеила его мне при рождении. – Катя неспеша прикрыла свои прелести и, злобно сверля его глазами, добавила обычным, хорошо знакомым ему голосом: – Это единственная память, оставшаяся мне от нее. Всё! Финита ля комедиа.
– Если я правильно понял, ты прибегла к пластическим операциям?
– Ага.
– Так, так, так… И, конечно же, за мой счет!
– Опять в точку…
– Вот, значит, почему нам никак не удавалось тебя изловить! Погоди, погоди. – Он сдвинул белесые брови к переносице, пытаясь выложить в законченный рисунок многосегментный puzzle. – Выходит, ты флиртовала со мной, держа в подвале моего отца!
– И камень за пазухой тоже, – с издевкой подтвердила Катя.