— Ордена больше нет, Джейн. Некому хранить тайны Тадж-Махала. Индира погибла, Джая погибла, а ты чужая… Я с самого начала была против того, чтобы сердце отдали чужой. И помогаю вовсе не потому, что ты мне симпатична, просто не имею права позволить тебе погибнуть.
Почему-то меня задевает определение «чужая», будто это клеймо, и я человек второго сорта. Но я действительно такая в этой стране, в этой жизни, во всех их глупостях с сердцами и без.
— Спасибо, — бормочу я, стараясь не смотреть на свою спасительницу. — Наша симпатия взаимна. И цель тоже одна. Помогите мне вернуться в Лондон, расходы я возмещу, а ваша совесть будет чиста.
Она спокойно кивает:
— Договорились, но придется подчиняться.
Некоторое время мы едем молча, а потом я решаюсь спросить:
— От чего умерла Индира?
— От ран. — Голос Амриты мрачен, ей очень тяжело вспоминать.
— От каких ран?
— Ранения, не совместимые с жизнью. Она сумела добраться до клиники и подписать бумаги. Викрам выполнил ее последнюю волю.
— От каких ран? — повторяю я.
— Джейн. — Амрита в очередной раз крутит руль, объезжая препятствия на дороге, не снизив скорости, и меня опять бросает из стороны в сторону, но я успеваю схватиться за ручку. — Ты не веришь в существование чатристов, но это они.
— Да верю я, но зачем чатристам убивать девушку в Лондоне?
— Начнем сначала. Джая говорила тебе о Хранителях, которые берегут сердце Тадж-Махала? Но сердца два — живое человеческое и алмазное. Что ты знаешь об алмазе «Тадж-Махал»?
— Я видела его на выставке и даже видела, как его украли.
— Ты была на выставке?
На сей раз Амрите приходится вильнуть на дороге еще резче — повернувшись ко мне, она отвлеклась и едва не налетела на повозку, груженную, как грузовик, хотя тащит ее всего один человек.
— Да, и убила одного из налетчиков.
— Значит, видела сам алмаз. Впечатлил?
Приходится признаться, что очень. Я мгновенно вспоминаю солнечные зайчики, которые рассыпались по стенам от граней этого чуда.