— Вот его ошибка…
— Что? — удивляется Ричардсон. — О чем ты?
— Он смотрел на королеву, а должен был по сторонам.
— Ее величество не очень хорошо себя чувствовала с утра. Сегодня душно.
Я киваю, сегодня душно, но это не оправдывает телохранителя, его забота о здоровье, а не о безопасности королевы стоила ему жизни. Хотя Купера все равно застрелили бы одним из первых, в случае такого нападения он обречен.
— Они возвеличивали Аллаха, когда нападали. Исламские террористы, — заявляет Эдвард.
— Нет, внутри они действовали молча, пока я не начала стрелять. Потом только короткие приказы. Но никакого «акбара». Они не исламисты, Эдвард. Посмотри. — Я до пояса откидываю простыню, которой накрыт террорист, и киваю на его волосатую грудь. Мгновение Ричардсон задумчиво смотрит на кучерявую растительность, плотно покрывающую грудь убитого, и кивает:
— Ты права, не исламист.
Патологоанатом с интересом уточняет:
— Потому что не обрезан?
— Нет, потому что не брит.
— Что?
У Эдварда нет желания проводить лекцию о мусульманских обычаях, он предоставляет это мне. Приходится объяснять:
— Налетчики понимали, что могут погибнуть. Если правоверный мусульманин знает, что предстоящий день может стать для него последним, особенно если впереди дорога к Всевышнему и в рай после уничтожения неверных, он обязательно выбреет все, кроме головы, а то и ее тоже.
— А… Да, вы правы. К тому же они действительно не обрезаны.
Я с трудом скрываю улыбку. Для большинства европейцев первый признак принадлежности к мусульманской вере или иудаизму — обрезание.
— У нас привыкли все списывать на исламский террор. Кто-нибудь взял на себя ответственность?
— Нет. Пока нет. Возьмут… — усмехается Эдвард.
Ричардсон прав, через день о своей причастности к налету объявят сразу несколько террористических организаций самого разного толка, хвастливо заявляя, что это только начало, и теперь англичане захлебнутся собственной кровью. Заявления столь напыщенны, что непричастность их авторов сомнений не вызовет. Те, кто действует, так не болтают.
— Ладно, — вздыхает Ричардсон, — полюбовались трупами и довольно. У нас еще одна встреча.