Зрячие

– Как жутко, – поежившись, мальчик потянулся за пальцами своей старшей сестры. – Подержи меня за руку, ладно?

– Хорошо, трусишка, – засмеявшись, сказала она, а затем потрепала ребенка по густым темным волосам. – Я ни за что не позволю этому чудовищу добраться до тебя!

– Обещаешь?

Мальчик с надеждой поглядел в красивое лицо девушки.

– Обещаю, Илай. А теперь… Ты хочешь узнать, что было дальше?

– О, конечно, – ребенок захлопал в ладоши от нетерпения. – Расскажи, расскажи скорее!

По темно-розовым губам юной девушки пробежала снисходительная улыбка. Опершись спиной о косую стену чердака, она вытянула вперед свои босые ноги. А затем расправила складки, образовавшиеся на подоле ее белоснежной ночной сорочки.

– Когда люди прознали о том, что на болотах живет чудище, – вкрадчиво продолжила она. – Они попытались убить его. Однако древнее зло оказалось непобедимо, и монстр забрал их всех – всех до единого. Он утащил их на илистое дно болота, чтобы растерзать смельчаков своими острыми как бритва зубами.

Выставив руки вперед и хищно ощетинившись, девушка тихо зарычала, изображая голодное чудище, обитавшее в топях.

– Но среди людей нашелся один храбрый мальчик. Чтобы не погибать в страхе, он принялся петь. И пел так красиво, что древнее зло, околдованное его ангельским голоском, неожиданно остановилось и притихло. Мальчик пел и пел, а чудовище все слушало и слушало…

– И уснуло? – торопливо перебил Илай Хантер. – Голос мальчика усыпил монстра?

– Да, – кивнула девушка, погрозив ребенку пальцем. – Ты угадал, Илай. Чудище закрыло глаза и погрузилось в крепкий сон. Но стоило мальчику, утонувшему в болоте, перестать петь, как оно тут же просыпалось вновь. Вот почему утопленники, живущие в топях Ист-Марш, каждую полночь заводят свою колыбельную. Они поют, чтобы охранять живых – тебя, меня, нас всех. Если они оборвут свою песнь или забудут ее слова, зло пробудится вновь.

Илай Хантер в страхе вскочил на ноги и метнулся к стеклам чердака. Взобрался на пыльный откос, неловко потянулся к оконной защелке и отодвинул ее. Перекошенная деревянная створка, протяжно заскрипев, с глухим звуком стукнулась о стену. Полутьму старого дома заполнил запах промерзшего болота.

Застыв перед раскрытым окном в одной пижаме, мальчик задержал дыхание, чтобы ничто не мешало ему прислушиваться к тому, что происходило вдалеке. Вцепившись пальцами в деревянный проем, он высунул голову наружу, и порывы зимнего ветра тут же взъерошили его кудрявые волосы.

– Кажется, я слышу… – неуверенно проговорил он. – Они поют… Поют колыбельную чудовищу!

– Значит, сегодня мы можем спать спокойно, – бегло улыбнувшись, ответила девушка. – А теперь вернись обратно, Илай. Ты можешь упасть вниз или простудиться…

С тех пор маленький мальчик внимал звукам, разливавшимся из топей, каждую ночь. И ему в самом деле чудилось, словно до его напряженного слуха доносятся тихие обрывки колыбельной утопленников. Будто они, вздымаясь во влажный мрак вместе с запахом старого болота, взмывают к седым тучам, нависавшим над Ист-Марш, а затем оседают на крышах спящих домов подобно блестящим каплям дождя.

Но однажды все изменилось – в один из поздних вечеров Илай Хантер не услышал привычной песни, витавшей над дремлющими болотами. В ужасе отскочив от окна, он побежал в спальню своей сестры, заливаясь слезами.

– Они больше не поют! – всхлипывая, с трудом выговорил мальчик. – Сегодня никто не поет колыбельную чудищу…

Но девушка, казалось, уже и сама знала об этом. В ее больших блестящих глазах таилась странная тревога.