Кошки-мышки

— Кэлум хочет поговорить с тобой.

— Со мной? Почему?

— Думаю, он сам объяснит тебе. Он просто попросил меня позвонить.

— А ты хочешь, чтобы я с ним встретился?

— Честно говоря, для меня это не имеет значения. Я сказала, что передам тебе его просьбу и что это последнее, что я готова для него сделать.

Ее голос был холодным и гладким, как шиферная крыша во время дождя. Ребус почувствовал, что безнадежно скользит по этой крыше, хочет сделать приятное Джилл, хочет помочь.

— Да, вот еще. Он просил передать тебе, если ты будешь колебаться, что речь идет о Хайд"се.

— О Хайдсе?

Ребус вскочил на ноги.

— X — а — и — д — апостроф — с.

— О каком Хайд"се?

Она рассмеялась.

— Понятия не имею, Джон. Но как будто тебе это должно о чем-то говорить.

— Безусловно. Ты в Данфермлайне?

— Звоню от дежурного.

— Жди меня там через час.

— Хорошо, Джон. — Голос ее звучал совершенно безразлично. — Пока.

Он положил трубку, надел пиджак и вышел из дома.

Дороги в направлении Толкросса были запружены, так же как и на Лотиан-роуд, Принсес-стрит и Куинсферри-роуд. Из-за бестолковой организации муниципального транспорта центр города превратился в какой-то автобусный трагифарс. Одно— и двухэтажные автобусы состязались с микроавтобусами в борьбе за пассажиров. Запертый между темно-бордовым двухэтажником и двумя зелеными букашками, Ребус начал терять свой и без того не великий запас терпения. Он нажал на гудок, вырулил на разделительную полосу и помчался мимо вереницы застопорившихся машин. Мотоциклист, пробиравшийся между противонаправленными потоками, был вынужден вильнуть в сторону, чтобы избежать неминуемого столкновения, и ударился о «сааб». Ребус знал, что должен остановиться, но понесся дальше.

Как пригодилась бы сейчас магнитная мигалка с сиреной, какие сотрудники сыскной налепляют на крыши своих машин, когда торопятся на обед или на свидание! Но у него были только фары, включенные на всю мощь, и сигнал. Оставив позади пробку, он снял руку с клаксона, погасил фары и свернул на широкую трассу.