– Думаю, я нашла решение, Морос. Ты переедешь ко мне. Мы вывезем тебя тайно, и ни единая душа не узнает о том, что ты со мной.
Колеску смотрел на ее коричневые сломанные зубы, торчащие из воспаленных десен.
– Что скажешь, Морос?
– Нет.
– У тебя есть другие предложения?
– Пока я останусь здесь, мама, а потом найду другое жилье. Это вполне возможно, ведь мы живем в свободной стране.
– Для извращенцев и маньяков она не свободная!
– Я не такой, мама. И с тобой я не поеду. Здесь мой дом.
– Тогда я поселюсь у тебя. И никаких аргументов я слышать не желаю. Не пререкайся! Лучше принеси мне еще чаю и сделай телевизор погромче.
Колеску взял пульт и нажал на кнопку. Чем громче становился звук, тем большую ненависть испытывал Морос. Но это знакомое ему чувство было каким-то мягким и никогда не подтолкнуло бы его к агрессивным действиям. Колеску даже не мог выставить Хелен за дверь. А затем начать новую жизнь без "Депо-Провера", агрессивных соседей и матери, убеждавшей его в необходимости жениться только на такой же отвратительной женщине, как она сама.
– Что это за особа на экране, Морос?
– Не знаю.
Хелен повернула к нему свое уродливое белое лицо и взглянула прямо в глаза:
– Твоя соседка?
– Ну конечно, раз стоит у моей двери. Кто ж еще?
– Она тебя привлекает?
– Не особо.
– Ее зовут Труди Пауэрс. Ты же знаешь ее, Морос, не так ли?
– Она поселилась здесь раньше меня.
Колеску забрал чашку Хелен на кухню и налил еще чаю. Он терпеть не мог, когда мать угадывала его мысли о женщинах. Это началось давно, в детстве. Она всегда видела, если ему кто-то нравился.