Кобра

Левин вернулась на Набережную. В результате ее падения с лестницы «кавасаки» показался ей многотонным грузовиком.

Антонен Мориа выпустил из комнаты собаку, налил ей полную миску воды. Она с жадностью принялась лакать.

- Женщина, которая приходила ко мне, сказала, что я увижу Венсана. Знаешь, у нас сегодня счастливый день.

Собака завиляла хвостом, подошла к хозяину, чтобы тот ее погладил, потом улеглась на подстилку. Положив коричневую морду на рыжие лапы, она уставилась на хозяина.

- Цербер, в стране мертвых что-то происходит. Сторож, ты его знаешь, тот, из Преисподней, человек в черном, который уводил тебя! Он представляет силы зла, это точно. А эта женщина, которая приходила, она, я думаю, наоборот. Я сначала с ней боролся, а потом я понял. Она пришла из страны мертвых, она уже один раз сражалась, чтобы вернуться оттуда. Это воительница.

Цербер не сводил глаз с хозяина. Антонен, немного подумав, продолжал:

- Борьба Добра со Злом никогда не прекращается, и нас, маленьких людей, треплет, словно ветки в бурю. И вот я, та самая ветка на ветру, я сказал этой женщине кое-что такое, что может ей помочь.

Хвост Цербера качался, словно баланс в хорошо смазанном часовом механизме. Пёс радостно тявкнул, прежде чем зарыться мордой в теплую пахучую подстилку.

- Но ей трудно придется с тем, из Преисподней! И еще не факт, что она победит. Может быть, она вернется в страну мертвых навсегда.

- Уаф, - ответил Цербер с подстилки.

- А пока соседка не хочет больше держать тебя в своем доме. Значит, нам надо спрятаться. Эй, Цербер! Что ты скажешь на то, чтоб нам с тобой поехать повидать Люси в Лион? Говорят, это красивый город.

- Уаф!

- Ты, Виктор, чуть не умер, а страх смерти почему-то у меня.

Алекс Брюс стоял возле кровати, которую он уже возненавидел, и поглаживал пальцы левой руки Виктора, свободной от каких-либо проводков.

- Ты слышишь меня?

Брюс находил, что его друг выглядит как обычно. Пластмассовые трубки-змеи ничуть его не беспокоят. Аппарат слегка помогает дышать. Снаружи доносится гул машин.

- Сегодня утром я вместе с Седриком Дангле пытался заставить говорить одного бугая, и мне вдруг сделалось как-то паршиво. Этот тип вел себя так, словно мы кучки мусора у него под ногами. У меня возникло желание заехать ему кулаком в морду. Я вышел из комнаты и налил себе кофе из автомата. Потом пошел покурить на улицу. Потом отправился в ресторан «Бокер» выпить еще кофе, настоящего. Вышел оттуда, сам не знаю почему взял такси, и вот я здесь. Виктор, я и не подозревал, что боюсь смерти. Мне казалось, что я время от времени могу гулять по ее территории. Мысленно разговаривая с девочками. Я говорил себе, что это из уважения к смерти и что я должен так поступать. Но у меня впечатление, что там, на той мрачной территории, что-то бьется и хочет меня всосать. Через… долгий поцелуй. Вечный поцелуй. Понимаешь? Пошевели пальцем, если понимаешь! Большим, указательным, любым. Ну же, старик! Чуть-чуть пошевели пальцем, чтобы я видел.

Тело Виктора было так же неподвижно, как и его очки на столике рядом с фотографией детей. Чтобы увидеть, как размеренно поднимается и опускается его грудная клетка, надо было подойти к нему совсем близко.

- А еще я бросил Мартину, я тебе уже говорил. Но иногда я ловлю себя на том, что хочу ее. Очень хочу. Я тут как-то спал с рыжей девахой. А утром пожалел об этом. Ну не этому женоненавистнику Фреду Геджу мне все это рассказывать? Виктор, ты слышишь меня?

Словно привлеченный посторонним запахом, дверь в палату открыл врач с дежурной улыбкой на лице, и Брюс тут же машинально ответил ему такой же улыбкой, отстранившись от Шеффера и скрестив руки на груди. Врач бодро заговорил о выздоровлении Виктора, о его возвращении к норме. У врача был марсельский акцент, придававший еще больше убедительности его оптимистическим речам. Брюс молча слушал.