— Разумеется.
Евсюков встал и подал ему бумаги.
— Здесь санкция на обыск, а это протокол обыска с подписью понятых и описью конфискованных негативов и слайдов.
— Теперь мне надо доказывать, что я не верблюд?
— Глупо держать такие материалы в подвале.
— Еще глупее подставлять свою физиономию под объектив, — добавил Свиридов. — Неужели на встречу с Галиной некого было послать?
— Галина — женщина тонкая, с ней очень трудно договариваться. Не каждому дано обработать такого клиента.
— Ну а для чего нужно собирать досье на свою нанимательницу? Виктория Львовна — женщина щедрая.
— И очень опасная. Хотел подстраховаться. Ничего криминального против нее у меня нет, она свои руки не марает. Ее вам привлечь к делу не удастся.
— А как быть с Мариной из издательства? — спросил Евсюков. — Более ста негативов и двенадцать разных мужчин. На кого повесим ее труп?
— Киллера я в глаза не видел и не хотел видеть. Меньше знаешь — крепче спишь.
— Так у нас разговора не получится.
— Я расскажу все, что знаю.
— Хорошо, Рудик, поехали, отмываться тебе придется долго, и постарайся быть убедительным.
Обросший, долговязый, исхудавший сорокалетний мужик не первый день просился матросом на грузовые суда. Какой из него матрос, смотреть не на что, да и языка не знает, объясняется жестами.
— У меня найдется для вас работа.
Услышав русскую речь, Юрий обернулся. На причальной тумбе, обмотанной канатами, сидел мужчина лет сорока. Кайранский подошел к нему.
— Вы не шутите? У вас есть работа?
— Нелегал?
— Через два дня им стану, кончится виза.